Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

Самоуверенность и столичная наглость в поведении Борового еще больше укрепила Харитонова в мысли о противостоянии в обществе, его призрачной, словно утренний туман, стабильности. И он осознавал, что сила тех, кто управляет, в действительности не что иное, как сила тех, кто позволял свободно управлять. В этой связи он с особой тщательностью вел подготовку и намеревался в зародыше погасить вспыхнувшую было искру недоверия, пробежавшую между кубанцами и ближайшими соседями — адыгами. Вопрос в самом деле был нешуточным и относился к разряду большой политики.

Все это составляло в то время суть моих служебных обязанностей, обозначенных словами: внутренняя политика и связи с общественными организациями.

Как известно, на сессии Законодательного собрания группой депутатов был поднят вопрос о том, что в отдельных статьях принимаемой Конституции Республики Адыгея ущемляются права русскоязычного населения. Было решено провести встречу «на высшем уровне» с целью обсуждения возникших проблем.

Страсти накалились, даже наметилось незримое противостояние. Важно было эти из далекого прошлого идущие страсти любыми способами обуздать и направить в нужное русло.

От Краснодарского края в переговорах в Майкопе участвовали председатель Законодательного собрания А. А. Багмут, глава администрации края Е. М. Харитонов, председатель комитета Законодательного собрания, атаман Всекубанского казачьего войска В. П. Громов, председатель комитета Законодательного собрания, заместитель атамана Всекубанского казачьего войска Ю. Н. Антонов.

От Республики Адыгея — президент Республики Адыгея

А. А. Джаримов, заместитель председателя Законодательного собрания (Хасэ) парламента РА А. А. Радченко, первый заместитель председателя кабинета министров правительства Н. Г. Педан, председатели комитетов Законодательного собрания (Хасэ) Т. А. Беретарь, А. И. Руденко, Ю. Ю. Удычак.

Конечно, на переговорах главными фигурами, на которые равнялись делегации, являлись Е. М. Харитонов и А. А. Джаримов. Благодаря их спокойному и конструктивному тону, как выражаются дипломаты, встреча прошла в обстановке дружбы и взаимопонимания. Мало кто понимал тогда, что над добрососедскими отношениями двух дружественных народов нависла прямая угроза, способная привести к беде. Ведь в одном из вариантов Конституции Адыгея была недвусмысленно названа суверенным государством. Государство в государстве — это был явный политический нонсенс. Удалось снять вопрос, активно провоцируемый группой местных националистов, о создании на границах города Сочи и Туапсинского района шапсугской автономии.

Действительно: хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил, каждый день твоей жизни, каждый час твоих дней.

7

В который раз убеждаюсь: чтобы что-нибудь сделать, надо хорошо подумать. А как бы вы себя чувствовали, если однажды, когда начинался этот «Наш дом», Кондратенко, не стесняясь в словах, резкий и свободный, словно ветер, ведь он не занимал в ту пору практически никакой должности (говорят, на бумаге числился заместителем директора строившегося стекольного завода), при встрече рубанул мне в лицо правду — матку:

— Что вы с Харитоновым делаете?! Да после своей смерти вы еще по двадцать лет в гробу будете ворочаться! Запомните это!

Тогда я, наконец-то, понял, с какой целью пригласил меня Евгений Михайлович на эту политизированную должность в администрации края. Мне думается, ни он, ни многие другие попросту не предполагали тогда, что пробьет час и мы вплотную станем перед выбором: либо «Наш дом», либо уходи с работы. Пригласил меня Харитонов с учетом прошлого опыта: ведь некогда мне уже приходилось работать заместителем председателя крайисполкома у Г. П. Разумовского, а затем после «почетной» ссылки в Тмутаракань председателем Темрюкского райисполкома. Чем именно моя кандидатура приглянулась тогда Харитонову — тайна за семью печатями. Все же думаю, он надеялся именно при моем содействии обрести в своем близком служебном окружении еще одного единомышленника. Пожалуй, так это и было, только на деле выходило, что ни он, ни я всерьез не воспринимали громко называвшееся общественно — политическое движение «Наш дом — Россия». Нет, мы не были перевертышами, изменившими своим убеждениям. В наших сердцах, принадлежащих партии, воспитавшей нас и проведшей по жизни, осталась верность некогда данному слову. И как бы новоявленные идеологи с сомнительной репутацией, враз отказавшись от партии, предав ее, ни старались силою убеждения, а по существу должностного принуждения, вовлечь нас в эту супермодную политическую вакханалию, на деле выходило, что мы оставались прежними, не изменившими один раз данной клятве.

Харитонов не то чтобы сомневался, он всячески оттягивал время, надеясь переложить ношу лидера движения «Наш дом — Россия» на чьи-либо плечи, только не на свои. Он явно выгадывал время: авось все пройдет и образуется.

Это мне пришлось, чувствуя неотвратимую ответственность за провал вновь организованного движения, подать Харитонову спасительную мысль.