Предсказание

Остальные трое также направлялись к нам. Один бросил на траву топор. Второй — кувалду. Если третий и был вооружен, то оставил свое оружие у полотнища, перед которым стоял.

Охваченная изумлением и ужасом, я наблюдала, как все пятеро окружили труп Виргильо Вивасементе. Смотрели на него, потрясенные, зачарованные… а потом внезапно расхохотались.

Мой милый Джимми, мой человек-блин, лежал на спине, не шевелился, а эти громилы хохотали. Потом один из них сложил руки рупором у рта и что-то крикнул на цирковом жаргоне.

Когда я опустилась на колени рядом с Джимми, воздушные гимнасты ворвались в шатер, в тех же костюмах, пронзительно крича, как птицы.

Глава 69

Несколько дней грудь и живот сильно болели, и я, можно сказать, не верил, что пули расплющились о кевларовый бронежилет под рубашкой и не проникли под ребра и в брюшину. А отвратительные синяки окончательно сошли только через четыре недели.

Как Лорри и сказала вам, после ухода из дома родителей мы переоделись, готовясь к встрече, не исключая варианта, что судьба сведет нас с очередным маньяком. Кевларовые бронежилеты мы приобрели через Хью Фостера годом раньше.

Ладно, мы снова разыграли вас, как и в главе двадцать четвертой вам бы не доставило никакого интереса читать о том, что произошло в большом шатре, если бы вы заранее знали, что я останусь в живых.

Кевлар остановил сами пули, но сила ударов была столь велика, что из меня вышибло дух и я упал на землю. Мне даже успел присниться короткий и неприятный сон о том, что у меня подгорел творожный пудинг с шоколадом и амаретто.

Когда я пришел в себя, какие-то люди громко хохотали, а кто-то даже визжал от восторга.

Взрослые, подростки, дети подходили к телу Виргильо. Ни у кого его смерть не вызывала ни злости, ни сожаления.

С одной стороны, они никак не могли поверить, что их патриарх умер, с другой — уже начинали радоваться обретенной свободе.

Вивасементе не верил, что может умереть. Не верила в это и его труппа, члены которой дрожали от одного взгляда великого воздушного гимнаста. Так что крушение Советского Союза удивило их куда меньше, чем смерть Виргильо Вивасементе.

Однако, когда воздушные гимнасты поняли, что увиденное ими не сон, их вдруг начала распирать энергия. В едином порыве по канатам и лестницам они подняли на свои платформы и трапеции. И когда издалека донесся вой полицейских сирен, а Лорри помогла мне подняться, артисты вновь выступали, пусть на этот раз никто на них не смотрел, даже мы.

Глава 70

Ранее я написал, что месть и справедливость разделены лишь линией, тонкой, как натянутая под куполом струна, по которой должен пройти воздушный гимнаст, и, не удержав равновесия, человек обречен упасть, а куда падать, вправо или влево, значения не имеет. Сдержанная реакция на зло аморальна, как и избыточное насилие.

После случившегося Лорри мучило только одно; следовало ли ей только ранить и обездвижить Виргильо Вивасементе или она имела полное право всадить в него все четыре пули с полой передней частью.

Она размышляла об этом добрых двадцать четыре часа, но за десертом в доме моих родителей вечером 17 апреля, когда Вивасементе еще лежал в морге, сумела разрешить эту нравственную дилемму. Если бы она выпустила в этого сукиного сына пять пуль, включая четыре после того, как он умер, а не три, как было в действительности, то, конечно, перегнула бы палку и действия ее подпадали под категорию «избыточное насилие». А поскольку пятый патрон остался в стволе, она могла не сомневаться (я вот точно не сомневался), что ей удалось сохранить равновесие и не свалиться со струны.

С любой нравственной дилеммой, когда человек старается проанализировать свои мотивы и поступки, ее разрешению очень способствует потребление большого количества сахара.

Что же касается меня, то меня моральная сторона дела совершенно не волновала. И пусть я узнал о себе многое, новая информация нисколько не изменила моих представлений о том, кем я был, кем стал. Я по-прежнему считал себя сыном Руди и Мэдди и не собирался менять полученную профессию.

А самое главное состояло в том, что последний из пяти дней, предсказанных дедушкой Джозефом, миновал и мне удалось его пережить. Собственно, все члены моей семьи по-прежнему здравствовали, за исключением бабушки Ровены, которая мирно умерла во сне.

Мы, конечно, настрадались по пути в эту безопасную гавань, но разве кому-то удается пройти по жизни без страданий? Боль в конце концов проходит, а пирог есть всегда.

Страховые компании рассчитывают суммы ежемесячных выплат на основании множества факторов. Они применяют сложные формулы для определения продолжительности жизни клиента и быстро бы разорились, не имея таких формул.