Предсказание

Вечер он начал с того, что обзвонил прежних приятелей, прошелся по арбатским забегаловкам, в одной из которых, встретив знакомых циркачей, приятно закусил и выпил, и под утро проснулся в доме новой приятельницы из вчерашней компании.

«Ему б кого-нибудь попроще, а он циркачку полюбил», – слышался ее голосок сквозь плеск воды из ванной, очевидно не раз отработанный припев после удавшейся встречи.

Не скроем, Виктор Михайлович был рад легкому приключению, словно требовалось ему еще одно подтверждение, что ни от чего он не зависит и, когда надо, может соответствовать любой женщине. Ощущая бодрость и самоуважение, по возвращении домой он принял решение съездить в командировку, которую все отодвигал, и через пару часов, отдав секретарше последние распоряжения, вылетел на объект в северном направлении.

Неделя в областном центре, напичканном оборонкой, который трясло от грядущей конверсии, с застигнутыми врасплох и уже не надеявшимися на его прибытие коллегами вновь утвердила его в мысли, что дела вдали от столицы движутся быстрее, с большим размахом и сложные проблемы здесь рассасываются безболезненнее. «Надо, надо отрываться от центра», – думал он (решив напоследок заскочить в натуральное хозяйство завода) под равномерный перестук колес вагончика узкоколейки между пунктом N и пунктом X.

В Москву он прилетел днем, в квартире беспрерывно звонил телефон, обрывающийся то автоответчиком, то факсом, сбивать хороший настрой не хотелось (и без этого он знал, что необходим самым разным людям и организациям), но вот длинными звонками прорвалась междугородка, и Виктор Михайлович пружинисто кинулся на ее зов.

Да, это была Алушта. «Соединяю с Синим Берегом», – сказала телефонистка и переключила линию. Прокуренный женский голос принадлежал Гелене. Без предисловий она заявила, что «хуже нет, как быть вестником таких кошмарных новостей», «обрушивать на голову ни в чем не повинного человека неприятности», но другого выхода она не видит, поэтому она «информирует» (так и сказала), что ее подругу, а его хорошую знакомую Людмилу Гуцко убили во время разборки с поножовщиной на третий день ее прибытия. Сама Гелена при этом не присутствовала, хотя подробности ей известны.

Еще она добавила, что пыталась ему дозвониться несколько дней подряд, но оказалось, что Виктор Михайлович в командировке, поэтому хоронить пришлось без него.

– Извини, дорогой, – перешла она на «ты», – жара здесь несусветная, ждать невозможно. Ты ж понимаешь, каково это? Весь ужас достался мне одной. – Не дав ему опомниться, она пояснила, что все «было сделано как надо», «уж ради близкой подруги я расшиблась в лепешку». – Не дергайся, – заторопилась, – возьми себя в руки. Местные власти пошли мне навстречу. Теперь Людмила лежит с матерью рядом, на алуштинском кладбище. Ты же понимаешь, все входили в положение, мол, «такая юная и столь безвременно».

– Кто? Кто убил?! – хрипло вырвалось у Виктора Михайловича.

– До конца не выяснили, – отозвалась Гелена, – улик маловато. Ты же знаешь, какое в наше время расследование? На весь Синий Берег три милицейских лба, людей с верхним юридическим и вовсе раз-два и обчелся. – Она помедлила. – А переносить дело в область, так кому нужна эта огласка?

– Разберемся, нужна или нет, – не узнал своего голоса Виктор Михайлович. – Адрес! Адрес свой давайте!

– Ты что? Никак ехать собрался? – ахнула Гелена. (С чего это? Связь-то незаконная, копеечная.) – Не психуй, подумай хорошенько, стоит ли так растравлять себя?

Он вылетел первым самолетом (какая цена была тому билету на коммерческий рейс, он не вникал), голова была несвежей, остро тянуло к алкоголю. «За что это ее? – стучало в мозгу. – Чушь какая-то! Захотелось девчонке к морю на десять дней. Тихая, безобидная… – Вспомнились в утреннем разговоре Геленины интонации: «Ты же понимаешь?», сходные с Муськиными, и внезапный, плохо мотивированный ее отъезд. – Нет уж, что-то здесь не состыковывается».