Предсказание

Чем поставила меня в тупик, и не в первый раз.

Она указала на обмякшее тело на водительском сиденье. ' _s

— Папашка Панчинелло.

В изумлении я протянул руку, сдернул с его головы шерстяную шапочку.

— Не очень-то он похож на Конрада Бизо…

— Прошло двадцать четыре года плюс пластическая хирургия, — объяснила она.

Замерзшими пальцами я коснулся его шеи, чтобы прощупать пульс. Сердце билось медленно и ровно.

— Что он тут делает? — спросил я.

— Собирает пожертвования для ЮНИСЕФ^[51]: кроме того, ему потребовался наш ребенок.

Сердце у меня упало, желудок поднялся, мочевой пузырь перекрутило: внутренние органы вдруг решили принять новые позиции.

— Наш ребенок?

— Джимми, об этом я расскажу тебе потом. Схватки не учащаются, но становятся более болезненными, я замерзла.

Ее слова напугали меня больше, чем автоматная стрельба. С Бизо удалось разобраться, а вот от родильного отделения больницы мы были очень и очень далеко.

— Я свяжу его буксировочным тросом и положу на нее сиденье.

— Сможем мы уехать отсюда?

— Не уверен.

— Я тоже. Но мы попытаемся, не так ли?

— Да.

Скорее всего, ей бы не удалось добраться до шоссе о своих двоих. Слишком далеко, слишком крутой клон. В ее состоянии, если б она поскользнулась и неудачно упала, могло начаться кровотечение.

— Если мы поедем, я не хочу, чтобы он оставался с нами.

— Он же будет связан.

— Если и будет, то недолго. Он же не обычный маньяк. Будь он обычным маньяком, я бы посадила его на колени и кормила леденцами. Но он — великий Конрад Бизо. Мне он в машине не нужен.

Я ее понимал.

— Ладно, привяжу его к дереву.

— Хорошо.

— И как только мы доберемся до больницы, сообщу в полицию, и они за ним приедут. Но сейчас ужасно холодно, у него, возможно, сотрясение мозга, так что он может и не выжить.

Лорри бросила на Бизо полный злобы взгляд.

— Будь у меня молоток и гвозди, я бы распяла его на дереве и никому об этом не сказала.

Что ж, это важный урок для злодеев, которые надеются долго и безнаказанно нарушать закон. Нельзя угрожать беременной матери похищением ее еще не родившегося ребенка, особенно если она — дочь женщины, которая разводит змей.

Я взял винтовку, обошел «Эксплорер» сзади, открыл заднюю дверцу, положил винтовку в багажное отделение.

Из ящика для инструмента достал бухту буксировочного троса. Каждый конец был снабжен защелкой и контровочной втулкой.

— Джимми! — нервно позвала меня Лорри. — Он приходит в себя!

Поспешив к распахнутой водительской дверце, я обнаружил, что Бизо стонет и мотает головой.

— Вивасементе, — пробормотал он.

Раньше, прощупывая ему пульс, я положил булыжник рядом с ним. Теперь поднял и хватил безумного клоуна по лбу.

— Сифилитический хорек, свинья из свиней…

С первым ударом я сдерживался, второй раз ударил от души. Он вновь потерял сознание.

Четырьмя годами раньше Панчинелло уже подвиг меня на насилие, и тот факт, что я могу ударить человека, меня не удивил. Сюрпризом стало другое: мне понравилось. От чувства глубокого удовлетворения к лицу прилила кровь, и я врезал Бизо еще раз, хотя необходимости в этом не было.

Я, конечно, человек мирный, и христианские ценности для меня — закон, но какая-то часть меня верит, что сдержанность в реакции на зло аморальна. Справедливость и месть разделены линией, такой же тонкой, как натянутая над манежем проволока, по которой должен пройти воздушный гимнаст. И если ты не удержишь равновесие, тогда ты обречен… независимо от того, упадешь ты вправо или влево от проволоки.

Я выволок Конрада Бизо из кабины «Эксплорера» и подтащил к ближайшей сосне. Далось мне это нелегко, но, полагаю, будь он в сознании, я бы просто с ним не справился.

Усадив его спиной к дереву, я расстегнул дубленку, просунул один конец троса в левый рукав, второй в правый, расправил на груди, после чего застегнул дубленку на все пуговицы. Оба конца троса затащил за дерево, натянул как мог, закрепил с помощью защелок и контровочных втулок.

Люфт оставался минимальным. Руки Бизо охватывали дерево, так что он никак не мог добраться до пуговиц дубленки. Последняя, по существу, превратилась в смирительную рубашку, которая давно по нему плакала.

Я вновь проверил пульс на шее. Сердце Бизо билось сильно и ровно.

Вернувшись к «Эксплореру», я надел кожаные перчатки. Смел с сиденья крошки стекла, сел за руль, захлопнул дверцу.

На пассажирском сиденье Лорри обхватила руками низ живота, попеременно втягивала воздух сквозь стиснутые зубы и стонала.

— Хуже? — спросил я.

— Помнишь сцену в «Чужом», когда он вылезал из груди?

На приборном щитке лежал кожаный пенал с двумя шприцами.

— Он хотел вколоть мне эту дрянь, чтобы я во всем его слушалась, — пояснила она.

Ярость вспыхнула во мне белым пламенем, но не имело смысла позволить ей превратиться в лесной пожар.

Я осторожно уложил заполненный янтарной жидкостью шприц в соответствующую выемку, закрыл крышку, застегнул все три «молнии», положил вещественную улику в бардачок.

— Это же незаменимая вещь в семейной жизни. Почему я раньше об этом не подумал? Мне нужна послушная жена.

— Если бы тебе требовалась послушная жена, ты бы на мне не женился.

Я чмокнул ее в щеку.