Предсказание

— Как только двадцатый век вступил в свои права, простой мир начал сдавать позиции,

— Умирающие от голода крысы и те не стали бы жрать этого жадного подонка, даже если бы его тело намазали свиным жиром, — подвёл итог Кучерявый.

— После смерти Корнелия, который основную часть своего наследства оставил благотворительному фонду, эту часть тоннеля, ведущего к подземному входу в банк, перегородили железобетонной стеной.

Я вспомнил дыру в стене, через которую мы прошли. Бигл-бойз времени даром не теряли.

— Дверь на верхней площадке этой лестницы не используется, — продолжил безымянный маньяк — Дубовую дверь заменили стальной в 1930-х, затем заварили её. И с другой стороны нас ждёт ещё одна железобетонная стена. Но мы сможем пробиться сквозь неё где-то за два часа, после того как будет отключена охранная сигнализация.

— Я удивлена, что это помещение не оборудовано сигнализацией, — заметила Лорри. — Хотя, если бы здесь хранилась настоящая машина времени, сигнализацию обязательно бы поставили.

— Никто не видел в этом необходимости. Банк не такой уж большой, чтобы кто-нибудь решил его ограбить. А кроме того, после 1902 года, когда подземный тоннель перегородили стеной, подойти к хранилищу с этой стороны уже не представлялось возможным. По просьбе службы безопасности банка благотворительный фонд, ставший владельцем дворца Сноу, засекретил информацию о подземных тоннелях Корнелия. Их видели лишь несколько человек из общества охраны памятников старины, но лишь после того, как дали подписку о неразглашении.

Раньше он упомянул о том, что они пытали одного из членов этого самого общества, который, несомненно, уже умер, как и библиотекарь. Какие бы жёсткие условия ни придумывал адвокат, составляя договор о неразглашении, всегда находились способы заставить человека его нарушить.

Не могу сказать, что все эти откровения поразили меня как громом, но, разумеется, произвели сильное впечатление. Я родился и вырос в Сноу-Виллидж, любил этот маленький, живописный городок, думал, что достаточно хорошо знаю его историю, но не слышал даже намёков на существование подземных тоннелей под городской площадью.

Когда я поделился своим изумлением с маньяком, тёплое поблёскивание его глаз кристаллизовалось в ледяной отсвет, который мне уже доводилось видеть в глазах Киллера, бесшёрстной кошки, и Эрла, молочной змеи.

— Ты не можешь досконально знать город, если любишь его, — объяснил он. — Когда ты его любишь, тебя очаровывает внешний вид. Чтобы досконально узнать город, его нужно ненавидеть, ненавидеть всей душой. У тебя должно возникнуть неудержимое желание вызнать самые постыдные секреты города и использовать их против него, найти все раковые опухоли и подкармливать их, пока метастазы не распространятся по всему городу. Ты должен жить ради того дня, когда город исчезнет с лица земли, до последнего камня и доски.

Я предположил, что в прошлом в нашей маленькой туристической Мекке с ним случилось что-то плохое. И речь шла не о том, что в отеле его поселили в обычный номер, хотя он бронировал люкс, или он не смог купить дневной билет на подъёмник в один из зимних уик-эндов. Нет, происшествие было куда серьёзнее.

— Но ведь, по большому счету, дело-то не в ненависти или восстановлении справедливости. — Лично мне эта тирада Лорри показалась рискованной. — Все сводится к ограблению банка. То есть все к тем же деньгам.

Кровь залила лицо маньяка, от подбородка до линии волос на лбу, от уха до уха. Улыбка схлопнулась. Губы превратились в тонкую полоску.

— Деньги меня не интересуют, — слова с трудом прорывались сквозь плотно сжатые губы.

— За дверью, которую вы собираетесь вскрыть, не продуктовый рынок, где можно разжиться разве что морковью да фасолью, — указала Лорри. — Вы грабите банк.

— Я уничтожаю банк, чтобы уничтожить город.

— Деньги, деньги, деньги, — настаивала Лорри.

— Это месть. Городу давно уже пора воздать по заслугам. И для меня это — восстановление справедливости.

— А для меня — нет. — Кучерявый оторвался от взрывчатки, чтобы принять более активное участие в разговоре. — Я пришёл сюда за деньгами, потому что богатство — не просто богатство, но корни, стебель и цветок власти, а власть освобождает власть имущих и подавляет власти лишённых, поэтому власть нужно подрывать, те, кого угнетают, должны встать на место угнетателей.

Я не стал рыться в памяти, чтобы понять, где я все о уже слышал. Боялся, что такая попытка приведёт к перегрузке мозга. Прямо-таки Карл Маркс, переработанный Эбботтом и Костелло[31].

Поняв по выражению наших лиц, что смысл вышесказанного до нас не дошёл, Кучерявый перефразировал свою главную мысль:

— Часть денег этой грязной свиньи принадлежит мне и многим другим людям, которых он эксплуатировал, чтобы получить их.

— Послушайте, может, хватит нести чушь? — предложила Лорри Кучерявому. — Корнелий Сноу не эксплуатировал вас. Он умер задолго до того, как вы появились на свет.

Она вошла в раж, оскорбляла тех, кто мог, да и хотел, нас убить.