Предсказание

Прежде всего она сказала, что доктор Корнелл — блестящий хирург, специализирующийся на операциях брюшной полости. И у него «потрясающая» команда.

Мне её похвалы не требовались. Чтобы остаться в здравом уме, я уже убедил себя, что доктор Корнелл — гений, а руки у него чувствительнее и проворнее, чем руки величайших пианистов.

По словам сестры, состояние Лорри оставалось критическим, но операция шла успешно. Предстояла долгая ночь, по прикидкам доктора Корнелла, он мог закончить операцию где-то около часа ночи, не раньше, в Лорри попали две пули. И причинили много вреда.

На тот момент я не хотел знать подробностей. Не вынес бы их.

Медсестра ушла.

Поскольку мы с отцом остались вдвоём, маленькая комната ожидания вдруг превратилась в огромный ангар.

— Она выкарабкается, — сказал мне отец. — Будет как новенькая.

Я не мог усидеть на месте. Кружил по комнате, сжигая нервную энергию.

Произошло все в воскресенье, 22 декабря, не в один из пяти дней, записанных на оборотной стороне контрамарки в цирк. Но в полночь начинался третий из дней в списке дедушки Джозефа.

Что более худшее могло произойти после полуночи в сравнении с тем, что уже случилось этим вечером?

Я притворился, что не знаю ответа. Выдавил из головы и этот опасный вопрос.

Устав кружить по комнате, я остановился у одного из двух окон. Не знаю, сколько простоял рядом с ним. Старался всмотреться в находящееся за стеклом, но ничего не видел. Только черноту. Бездонную черноту.

Схватился за подоконник. У меня закружилась голова. Я почувствовал, будто вываливаюсь в окно, в тёмный водоворот.

— Джимми? — позвал меня отец.

Когда я не ответил, положил руку мне на плечо.

— Сынок.

Я повернулся к нему. Потом сделал то, чего не случалось со мной с детства: заплакал в объятьях отца.

Глава 50

Около полуночи приехала мама с большой жестянкой сладостей, привезла пирожки, пирожные, сдобное печенье.

За ней следовала бабушка Ровена в жёлтом комбинезоне. Несла два больших термоса с колумбийским кофе.

В больнице хватало автоматов, продающих закуски и кофе. Но даже в критической ситуации наша семья никогда не будет есть и пить то, что предлагают эти автоматы.

Энни, Люси и Энди остались в доме моих родителей под присмотром и зашитой фаланги соседей, которым мы могли доверять, как себе.

Мама также принесла мне смену одежды. Мои туфли, брюки и рубашку покрывали пятна засохшей крови.

— Дорогой, пойди в мужской туалет в конце коридора, умойся и переоденься, — сказала она мне. — Тебе сразу полегчает.

Мне казалось, что я предавал Лорри, покидая комнату ожидания, даже для того, чтобы умыться и переодеться. Не хотел идти.

Прежде чем выехать из дома, мама нашла свою любимую фотографию Лорри и вставила в маленькую рамку. Теперь сидела, положив фотографию на колени, и пристально смотрела на неё, словно это был талисман, гарантирующий полное выздоровление невестки.

Мой отец присел рядом с матерью, взял за руку, крепко сжал. Что-то прошептал ей. Она кивнула. Провела по фотографии одним пальцем, словно разглаживала Лорри волосы.

Бабушка Ровена осторожно разжала мою руку, взяла кулон, положила на одну ладонь, накрыла другой, согревая, прошептала: «Иди, Джимми. Нельзя же в таком виде предстать перед Лорри».

Я решил, что с Лорри действительно ничего не случится из-за того, что я на несколько минут покину комнату ожидания. Потому что вахту продолжали нести дорогие мне люди.

В мужском туалете я поначалу не мог заставить себя помыть руки, из страха, что смою Лорри вместе с её кровью.

Собственной смерти мы боимся не так сильно, как смерти наших близких. Чтобы не понести такую утрату, чего только не придумываем.

После моего возвращения в комнату ожидания мы поели сладкого и выпили кофе с такой торжественностью, будто принимали причастие.

В половине первого пришла медсестра, чтобы сказать: на операцию доктору Корнеллу требуется больше времени, чем он поначалу предполагал. И теперь он рассчитывал поговорить с нами только в половине второго.

Лорри находилась в операционной уже больше четырёх часов.

От пирожных и кофе у меня начало жечь желудок.

Все ещё в хирургическом зелёном костюме и шапочке, доктор Корнелл пришёл в комнату ожидания в 1:33, в сопровождении Мелло Мелодиона. Ему было за сорок, но выглядел он моложе. Держался уверенно, определённо зная цену своему мастерству и опыту.

— Учитывая серьёзность ранений, — сказал доктор Корнелл, — всё прошло очень даже хорошо.

Он удалил повреждённую селезёнку, без которой Лорри могла жить. Больше проблем возникло с удалением сильно повреждённой почки, но, с другой стороны, она могла вести полнокровную жизнь и с одной почкой.

Немало хлопот доставили разрывы желудочной и мезентериальной вен. Ему пришлось заменять повреждённые участки венами, взятыми из ноги.

В двух местах он зашил тонкий кишечник. И вырезал двухдюймовый участок толстого.

— Её состояние будет считаться критическим ещё как минимум двадцать шесть часов, — сообщил нам доктор Корнелл.