Предсказание по таблетке

«Хорошо, что у Мориса я уже была, а то куда бы мне ехать?»

Воспоминания о поездке в усадьбу были такими сладкими, что я блаженно улыбнулась.

Шофер посмотрел в зеркало и быстро отвел взгляд.

«Пусть думает что хочет!»

Я вспомнила встречу в Люксембургском саду. Каким ироничным был Морис! А его глаза! Они походили на водоворот: взгляд их затягивал и подчинял. Появилось ощущение, что я — в плену у неведомой силы. Она бережно схватила мою душу и понесла. Куда? Не знаю. Даже теперь не знаю. Может быть, вверх? Тогда — все будет хорошо. А если вниз?

От этого предположения стало жарко. Я прижалась к стеклу и посмотрела на дорогу. За окном проносились поля. Три недели назад я их уже видела. Это было после встречи в Люксембургском саду, встречи, изменившей мою жизнь. В тот день мы с Морисом отправились в усадьбу. С утра было пасмурно, солнце то выглядывало, то пряталось за облаками. Мы уже подъезжали, когда начался дождь. С неба падали редкие крупные капли, и их освещало солнце.

— Смотри, Морис, грибной дождь! — воскликнула я.

— Да-да.

Вторую половину пути Морис молчал и о чем-то сосредоточенно думая.

— После такого дождя обязательно появятся грибы, — продолжила я. — Ты любишь грибы?

— Грибы? Нет! — Морис затормозил и повернулся ко мне. — Я люблю тебя!

Меня охватила дрожь.

— Ты слышишь? — нетерпеливо спросил он. — Я люблю тебя!

В глазах Мориса появилось что-то новое. Я заглянула в их глубину и увидела ночь. Признаюсь, ее темнота показалась мне такой плотной и угрожающей, что я почувствовала тревогу.

— Испугалась?

Морис поцеловал меня и ласково прошептал:

— Маленькая, целомудренная девочка!

Он включил стартер, и «Пежо» покатил к серому дому, стоявшему на пригорке. Я смотрела в окно и по мере того, как машина приближалась к дому, в своем воображении уносилась от него дальше и дальше. В памяти появился старый двор, каштан у подъезда, знакомое окно. Около окна — я. Мое лицо белело за стеклом, и глаза напряженно всматривались в московские сумерки. Помнится, за исхлестанным ветром стеклом я пыталась увидеть другую жизнь, яркую и многогранную. Пыталась и не могла. По грязным тротуарам неслись почерневшие листья, плелись уставшие от жизни люди. Взгляд беспомощно метался над унылым двором и наконец поднимался вверх. Преодолев толщу туч, он устремлялся на юг. Я видела солнце, море, загорающих людей. Казалось, у них не было проблем: они шутили, плескались, флиртовали. Среди них выделялся мужчина лет сорока. Я хорошо помнила его бархатные глаза. Они кружили голову и затягивали в темноту. Сердце начинало мелко дрожать и, ухнув в бездну, глухо стучало: «SOS, SOS!»

— Вот мы и приехали!

Морис подъехал к дому и остановил машину. Я по-прежнему смотрела в окно и витала в собственных мыслях.

«Разве так бывает? Увидеть человека, не зная его! Однако я видела! Видела глаза, затягивающие в темноту. Такие бархатные глаза — только у Мориса, других — нет! Может быть, это пророчество? Такое же, как в моих снах? Или как гадание старухи? Ведь она предвидела, что мы встретимся! Уже тогда, четырнадцать лет назад!»

Мне стало страшно.

«Неужели все предопределено? И кто же тогда Морис?»

— Задумалась! — ласково сказал Морис. — Как всегда, копаешься в собственных мыслях!

Он обхватил мою голову и приблизил к окну.

— Посмотри, какая радуга!

Морис придвинулся ко мне и прошептал:

— Это знак свыше! Радуга похожа на дом с круглой крышей.

— Или на мост, — добавила я.

— Мост через что?

— Через прошлое. Один его конец — в настоящем, другой — в будущем.

Похоже, Морису такой образ понравился.

— Разноцветная дорога в будущее, — продолжил он.

— И что это значит?

— Значит, жизнь будет яркой и многогранной.

Я давно не жила яркой и многогранной жизнью. Наверное, с детства. Губы Мориса приблизились, и мне показалось, что мы и впрямь поднимаемся по радуге. Выше и выше! Рука за руку. Мы шли, и нас окружали розовые, оранжевые, фиолетовые блики. Они двигались, как лучи прожектора, и наконец слились вместе. Яркий белый свет хлынул вниз, и, оторвавшись от губ Мориса, я сказала:

— Ты прав, это знак! В наших отношениях все будет чисто и прозрачно!

Радуга задрожала и исчезла. Я вышла из машины и пошла к дому. Морис поспешил за мной. В доме была полная разруха. По углам — старая мебель, на полу — толстый слой пыли, куда ни глянь — пустые бутылки.

— Одним словом, свинарник! — войдя за мной в дом, воскликнул Морис.

— Почему такая запущенность?

— Здесь давно никто не живет.

— А ты?

— Я — не хозяин. Мне всего лишь дали приют.

Морис прошел в дальний угол. Это было единственное относительно чистое место.

— Хочешь, зажгу огонь?

— Хочу.

Я села на диван и стала смотреть в камин. Огненные язычки сначала робко, затем все смелее поднимались по огромным поленьям и наконец превратились в бушующее пламя. Пламя с яростным торжеством заняло все пространство камина и победно загудело.

Морис подошел ко мне и стал целовать сначала шею, плечи, затем…

— Мадам, это тот дом?

Такси остановилось на обочине, и, вынырнув из воспоминаний, я посмотрела в окно. В некотором отдалении от дороги виднелась старая усадьба.

— Да, да! Он самый!