Предсказание прошлого

– А вообще… чем вы занимаетесь? – с запинкой спросил он. – Я имею в виду, какая у вас профессия. Мой папа – капитан, – быстро добавил он, словно своей откровенностью хотел придать мне уверенности.

– И я тоже, – сказал я.

Пораженный, он впился в меня испытующим взглядом.

– А какой вы капитан? Из полиции?

– Да что ты! Армейский. Собственно говоря, сейчас уже не капитан. Был когда-то, – объяснил я, не понимая, как мог так запутаться во времени.

– Вы серьезно не полицейский?

– Нет. С чего ты взял?

– Ну, из-за этого убийства, – объяснил Лукаш. – А вы об этом не слышали?

– Слышал кое-что, – осторожно ответил я, – только многого не знаю. Ты этого старика знал?

– Еще бы! Он ведь жил у нас. Жалко, что умер, – с сожалением вздохнул мальчик. – Он был лучше, чем Фрэнк. – Лукаш, несомненно, имел в виду мистера Фрэнка Кубу из Калифорнии.

– А бабушку допрашивали?

– Бабушки ведь тут не было. Меня допрашивали, – гордо заявил он.

– Тебя?

– Само собой. Из-за Ганки, была она тут вчера или нет, когда я вернулся с рыбалки. Я им сказал, что она как раз уходила. Ганка, она…

– Я знаю, – сказал я. Так, значит, она не лгала. Лучшего свидетеля, чем ребенок, ей было трудно найти.

– А что бабушка? – спросил я для полноты картины.

– Ее ведь уже не было. Она уехала вчера рано утром, – уточнил мальчик. – А вы откуда знаете Ганку?

У меня не было причин делать из этого тайну.

– Я тоже был здесь вчера. Ждал пани Дроздову возле их виллы.

Лукаш пристально посмотрел на меня. На его треугольной мордашке появилось хитрое выражение.

– Так вы… – Он умолк.

Я выжидал, чем он меня огорошит. В детской психике я полный профан. Возможно, он спокойненько спросит, не я ли укокошил пана Эзехиаша. Но его интересовало совершенно иное.

– А денег у вас много? – испытующе изучал он меня.

– Денег? Нет. – Мне даже смешно стало. – С чего ты взял?

– Так зачем вы приехали? – Чистые голубые глаза со светлыми ресницами смотрели на меня открыто и прямо. В них не было ничего, кроме детского любопытства.

– Я ведь… только привез Ганку, – уклончиво ответил я. Продажа виллы была делом Дроздовых. Как правило, люди не извещают соседей о своих планах по поводу продажи недвижимости. Мне подумалось, что, будь здесь вместо Лукаша его бабушка, я не сказал бы и того, что из меня вытянул Лукаш. У меня не было сомнений, что он сделал это совершенно бесхитростно, но я не сомневался и в том, что он повторит весь наш разговор старой пани.

Будь я в ту минуту искренен, впоследствии мне удалось бы избавиться от массы неприятностей, а две жизни не оборвались бы напрасно. Лукаш, заметив мои колебания, инстинктом, присущим детям и собакам, учуял, что я что-то скрываю от него. И едва заметно от меня отодвинулся. Любознательная мальчишечья рожица, которая меня здесь встретила, снова исчезла под вызывающе презрительной маской повидавшего виды скитальца.

– Что сказала тебе Ганка, когда вы встретились? – снова начал я. Но было уже поздно. Атмосфера доверия между двумя мужчинами, большим и маленьким, испарилась, а я снова превратился лишь в надоедливого взрослого.

– А вам-то что? – отбрил он меня. – Если вас это интересует, спросите у нее. – Он поднялся. – Я есть хочу. Пойду готовить ужин.

Я тоже встал. Продолжать не имело смысла. В конце концов, то, что мне было нужно, я узнал. Ганка действительно могла провести эти критические минуты в ожидании кого-нибудь из их семьи. Например, своего дядюшки, хотя казалось странным, почему она не знала, что он тут живет. И все же, когда я шел по блестящим, дождем вымытым плитам к калитке, меня не оставляло ощущение, что какой-то шанс я упустил.

* * *

Грозовые тучи унесло на север, но следом явилась серая, как дым, завеса, из которой непрерывно сеял мелкий дождик. В канавке, между шоссе и оградами, бежал ручеек, унося траву и сорванную листву. Когда я шел мимо в первый раз, его тут еще не было. Шагая по шоссе, я старался обходить самые большие лужи. В ботинках у меня чавкало, я промок, проголодался и озяб. Как всегда бывает после бури, быстро похолодало, начинались ранние сумерки. Пока дойду до машины – стемнеет. В спине отозвалась старая колющая боль.

Лес дохнул на меня холодной сыростью. Под кронами сосен тянулись клочья тумана, придавая возникшей перед глазами вилле вид замка с привидениями. Окраска ее в этом освещении напоминала засохшую кровь.

Мне не хотелось спотыкаться на скользких корнях и продираться через мокрые кусты. Я выбрал дорогу подлиннее, но более удобную и потащился дальше по шоссе, огибая виллу, благо она пустая. Скорее всего, я могу рассчитывать лишь на «теплое приветствие» верного стража дома.

В этом я не ошибся. Стоило приблизиться к забору, раздалось глухое ворчание. Между планками появилась большая голова, а затем туловище собаки, промокшей до последней шерстинки. Теперь было видно, что это очень старое животное, невероятно худое – кожа да кости. Вид у пса был отталкивающий, почти неприличный, словно я смотрел на голого старика. Амиго коротко гавкнул, как мне показалось, охрипшим голосом.

– Замолчи! – сказал я ему. – Мы ведь знакомы.