Предсказание прошлого

Поручик задумался. Стоя посреди художественного беспорядка моей берлоги – не он его создал, скорее уж наоборот, – теребил он свой образцово выбритый подбородок, и вид у него был непроницаемый.

– С этим цыганом я поговорю, – наконец изрек он.

– Он вас станет уверять, что имел дело со мной. Но вам-то известно – я здесь сегодня не ночевал! Кто еще знал об этом? Раньше, чем вы, раньше, чем я сам понял, что вечером до Праги не доберусь. Кто «позаботился» о моей машине?

– Опять обвиняете инженера Дрозда? – холодно спросил поручик.

– Никого не обвиняю, – отрезал я. – Только обыщите здесь все как следует.

– Я уже закончил. – Поручик направился к двери.

Я двинулся следом.

– Хотите, отведу вас к цыгану? Сейчас он, скорее всего, в столовой.

– Не нужно. Сам его найду. – Поручик встал на ступеньку, и доска снова заскрипела. Он спустился на следующую, наклонился и приподнял оторванный конец доски. С упреком посмотрел на меня.

– Я уже давно собирался прибить! – виновато начал я.

– Прекрасный тайник! Ключ здесь прячете?

– Нет. – Я подошел поближе и заглянул в дыру. В мягкой глине виден был отпечаток какого-то твердого предмета. След был слегка смазан, словно предмет кто-то поспешно вытащил.

– Не прикасайтесь! – резко приказал поручик. Сходив к своей машине, он вернулся с лопаткой и двумя кусками целлофана. Один из них расстелил на земле и опустился на колени. Осторожно отколупнув лопаткой ком, завернул его в другой кусок. Я глядел на него, вытаращив глаза. Поручик поднялся, отряхивая грязь с безупречно отутюженных складок на брюках.

– Всегда вожу это с собой, – удовлетворенно заметил он и поднял за уголок целлофановый сверток. – Может пригодиться, когда случается что-то чинить на улице.

Я истерически расхохотался.

* * *

Три часа спустя я отодвинул кипу оставшихся после Йозефа неразобранных дел, с которыми только что успешно управился, и, разогнув ноющую спину, потянулся. Подозреваемый в убийстве с ограблением, избитый, можно сказать, все потерявший и потерпевший крах по всем статьям, я должен был работать, несмотря ни на что. Хорошо, что хоть это у меня оставалось. В работе я находил утешение. Она помогала мне сохранить здравый рассудок. Утверждала в мысли, что живу я в Чехословакии, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году от рождества Христова, когда не происходит абсурдных убийств, а невиновных не приговаривают к смерти на основании козней, подстроенных каким-то негодяем. Мысль о негодяе породила в моей голове шальную идею. Поддавшись ей, я взялся за телефонный справочник.

Дрозд Богумил… Карел… Станислав… Ни один из них не жил на Баррандове. Подумав, я перелистал несколько страниц.

Эзехиаш… Эзехиашова Ганна, Глубочепы, Фильмаржская, 612. Без сомнения, Ганкина мать. Но отозвавшийся в трубке голос не принадлежал пожилой женщине.

– Алло, – запыхавшись, произнесла Ганка, словно она бежала, чтобы первой успеть к телефону.

– Это Мартин, – сказал я. – Здравствуйте.

– Кто?… Вы?… – Она помолчала. – Что вам нужно?

– Я хотел бы поговорить с вашим мужем. Но его, скорее всего, сейчас нет дома, так ведь? – Я с досадой подумал, что нужно было звонить на предприятие, где работает инженер Дрозд.

– Конечно, он на работе, – подтвердила Ганка. – А что вы от него хотите?

– Я только хотел убедиться, что ему не очень досталось от Дежо.

– Какой еще Дежо? – не поняла она.

– Да тот цыган, с которым он столкнулся сегодня ночью, когда посетил мой дом. Дежо отсыпался в прихожей. Вы-то ведь знаете, где это?

– Что за глупости вы говорите! – холодно ответила она. – Я вас не понимаю.

– Ваш муж поймет. Когда он вчера вернулся домой?

– Не знаю, – отрезала она. – Я уже спала. Меня это не интересует.

– А зря, – укоризненно сказал я. – Вашего мужа могли покалечить. Дежо – известный драчун. Но, может, пан инженер был вооружен? У него, случайно, нет ножа?

– Какого ножа?

– Солидного, острого карманного ножа, которым можно без усилий разрезать все четыре покрышки у «шкоды», оставленной в лесу без присмотра. Неподалеку, скажем, от вашего кровавого застенка.

Если минуту назад она собиралась бросить трубку, то теперь передумала.

– Что вы такое говорите? – заикаясь, выговорила она. – Объясните толком!

– Ваш муж разве не поделился с вами, как вчера прошла наша встреча?

– Нет. А что случилось?

– Приходите, полюбуетесь на меня, – жалобно протянул я. – Спешить не обязательно, мои синяки еще долго не сойдут. Не говоря о разбитых губах и брови.

– Господи! Вы что же, подрались? Из-за чего?

– Его рассердило, что я с вами не сплю, – ответил я. – Сожалею, что пришлось его разочаровать, но… – В кабинет вплыла Района с дымящейся чашкой в одной руке и коробкой сахара – в другой.

– Я сварила вам кофе, – кокетливым тоном заявила она. – Сколько кусочков сахара?

Об этом она спрашивала меня каждый раз.

– Два, – сказал я.

– Пожалуйста, говорите серьезно! – кричала в трубку Ганка. – Что вы сказали?