Предсказанное. Том 1

– Ну, эти слова: терроморфа глубь… или что-то в этом роде. Что они означают?

– Прошу прощения, я ничего не говорил и перевода слов не знаю. По ассоциативной связи речь может идти о проникновении в суть явления.

– Вряд ли. – Шаламов прислушался к себе. Снова внутри головы, во лбу начала «расти почка», лопнула, и тот же голос проскрипел:

– Терроморфа глубь – селективное трясение основ материи. – И добавил: – Здесь.

Шаламов нашарил ртом мундштук пищеблока и глотнул витаминизированного желе-концентрата. Он понял, что каким-то образом в нем пробился маатанин – сквозь изолирующие барьеры подсознания в сферу сознания – и подсказал ответ. «Спасибо» говорить было некому, разве что самому себе. Что ж, если он овладеет таким способом и закрытым маатанским знанием, «черным кладом», осевшим в глубинах психики, откроется и возможность прямого контакта с главным информарием Маата. Тогда и «черный» не понадобится с его «ключами». А пока надо идти к намеченной цели, искать этого придурка, на острове его нет. Возможно, он был, но задерживаться не стал, нет смысла. Что же здесь произошло? Кто «селективно» разнес на атомы разбитые корабли, применив «трясение основ материи», скорее всего – кварковый резонанс? И зачем?

– С юга приближаются объекты неизвестной природы, – вмешался вдруг Джордж в размышления хозяина. – Скорость шесть и два, время подхода две минуты двадцать две секунды. Мы в поле их радаров.

Шаламов бросил последний взгляд на провал, пробитый в породах острова, – на дне его блестело озерцо, – и стартовал к «храму», поражавшему со стороны своим идеальным замысловатым асимметричным узором. Все-таки было в этом строении что-то от геометрии живого организма, некий «биологический беспорядок», всегда отличающий живое от холодной симметрии мертвого кристалла. Кажется, пришло время заняться им вплотную, при первом знакомстве с планетой-кубом серьезно изучать «храмы» было некогда.

Уже на вершине здания Шаламов оглянулся. Объекты неизвестной природы приблизились настолько, что были видны невооруженным глазом: два летающих громадных «крокодила», с воем раздиравших воздух. Один был маатанским сторожем, второй – скорее всего замаскированным земным автоматом.

– Ну и драндулеты! – Шаламов, усмехаясь, качнул головой, помахал им рукой и нырнул в дыру одного из куполов, венчавших «храм».

Обычно дальше «зала метро» – полости с дырами входов в туннели мгновенного перемещения – он не заходил, теперь же надо было попытаться пройти в глубь «храма», посмотреть на его остальные залы и разобраться в системе архитектурного подхода. Но прогулки не получилось. Как только Шаламов нашел несветящееся отверстие, с виду – «затканное паутиной», к которому пол опускался неровной воронкой, и прыгнул в него, сработал обычный механизм метро: спасателя «разложили на атомы» и «собрали» уже в другом месте, за сотни тысяч километров от этого места.

– Граница перехода! – раздался внутри Шаламова чей-то безликий голос.

Прошло время, пока спасатель сообразил, что «говорили» на маатанском – фейерверк огня, но он понял фразу без перевода, словно всю жизнь говорил по-маатански – вспышками света.

– Повторите, – попросил он. – Что это значит?

– Граница перехода, – повторил неведомый собеседник. – Граница континуума. Мембрана. Обратный переход невозможен.

Шаламов хмыкнул, огляделся. «Труба». Впереди сужается и еле светится, сзади светится чуть сильнее. Проверить?

Выход из «трубы» оказался недалеко, в ста метрах. Шаламов выглянул из устья «трубы» и увидел расширяющийся в бесконечность световой конус, перегороженный «стеной» с дырами-ячеями; из одной такой дыры выглядывал спасатель. Вот, значит, какой на самом деле конец Горловины – «стена сыра»!..

– Неправильно, – угрюмо возразил кто-то внутри его.

– Почему неправильно? – удивился Шаламов, не обращая внимания, что спорит сам с собой. – Я же вижу!

– Это ложное видение, отражающее стереотипы геометрических представлений. На самом деле все выглядит иначе.

– Так что, я, по-твоему, вижу не то… что вижу?

– Для адекватного отражения необходим набор других органов чувств, у человека их нет.

– Понятно. Нет – так будут, попозже я займусь усовершенствованием. Что ж, посмотрим, что там дальше, за границей. – Шаламов спохватился. – С кем я говорю?

– Не понял вопроса, – отозвался Джордж.

Глотнув желе, Шаламов вернулся к исходной точке «трубы», откуда начинал знакомство с «границей перехода». Идти в глубь «трубы» не хотелось, но он себя пересилил.