Предсказанное. Том 2

— Вставай, неудачник! Говорил я тебе, не связывайся с этим парнем, у него задатки Аристарха, ты не послушался. Больше выручать не буду.

Торопов заворочался, поднялся на колени, держась руками за распухший нос.

Шаламов покачал головой, посмотрел на Дара, лежащего без движения с раскинутыми в стороны руками.

— Достал ты меня, юноша. Я такое не прощаю ни врагам, ни тем более друзьям. Но, похоже, удача тебе изменила. — Он приблизился, оценивающе разглядывая чистодея, наклонился, похлопал рукой по карманам его костюма, достал «бокал» и «стакан». — Это тебе тоже больше не понадобится.

Дар не пошевелился, глядя перед собой остановившимся взором. Организм уже начал восстановление боевых кондиций, но для этого требовалось время.

Подошел Леон, бормоча сквозь зубы:

— Он мне нос сломал, мерзавец! Я его за это на части разорву!

Шаламов покосился на него.

— Что, уже пришел в себя, ковбой? На подвиги потянуло?

— Если бы он не напал на меня сзади… — ощерился Леон.

— Да? А мне показалось, что это ты напал на него со спины. Не по-джентльменски как-то, ты не находишь? Впрочем, какая разница? Добей его. — Даниил пошел к «пауку», оглянулся. — Забыл сообщить хорошую новость, княжич: твоя жена у меня, жива и здорова. Так что можешь не беспокоиться за ее судьбу. А ты… — Он глянул на Торопова. — Держи, может быть, пригодится. Это спейсер Галиктов. Хорошая машина.

Он бросил Леону нож Дара, подпрыгнул, исчез внутри то появляющегося прозрачной студенистой массой, то исчезающего «паука», и гигантская тварь растаяла.

Дар рывком сел.

Леон Торопов невольно отступил назад, криво улыбнулся; нос у него покраснел и распух, однако он был интрасенсом и уже включил внутреннюю энергетику лечения: краснота и припухлость уменьшались на глазах.

— Кранты тебе, княжич. Драться с тобой больше не буду. У меня для тебя тоже сюрприз приготовлен. Даже интересно, выдержишь ты разряд «болевика» или нет.

Дар встал, пошатываясь, сосредоточенный на восстановлении жизненно важных систем.

Леон погрозил ему ножом:

— Не дергайся, княжич. Лучше покажи, как разворачивается этот ножик. Я за это тебя просто убью.

Дар сделал к нему шаг.

Леон торопливо вытянул вперед руку, оскалился.

И Дар получил оглушающий разряд пси-генератора, встроенного в рукава его костюма!

Мышцы и жилы свились в единый клубок страшной боли! Кожу словно ошпарили кипятком! Сердце превратилось в язык огня, прянувшего во все стороны! Голова взорвалась, как граната, превращаясь в облако вопящих голосов! Сознание померкло, готовое покинуть голову навсегда!

Понимая, что шансов уцелеть больше не будет, Дар уцепился за крохотную струйку желания жить, поймал момент озарения и последним волевым усилием переключил модальность боли.

Ураган боли, раздирающей все тело на клочки, стих! На голову обрушилась волна невиданного блаженства! Такого он не испытывал никогда! Казалось, каждая нервная клетка, каждый узел, каждая мышца купаются в волнах наслаждения, требуя повторения процесса! Уже становились не важными и не обязательными цели жизни, не хотелось думать ни о чем, кроме получения удовольствия, ушли на задний план мысли о Дарье, об отце и матери, о мире вообще. Главным было лишь одно ощущение — удивительного вселенского счастья!

Леон выпучил глаза, оторопев от перемены в облике противника. Лицо княжича вспыхнуло радостью, глаза поплыли, как после получения мощной дозы наркотика.

Он выстрелил еще раз.

Дар получил очередной оглушающий удар наслаждения! Все его тело превратилось в единую, предельно быструю и гармоничную вибрацию!

Вибрировала не только каждая клеточка тела в отдельности, вибрировали каждый орган и все тело в целом! В этой вибрации сконцентрировалось столько теплоты и неги, что хотелось раствориться в океане блаженства и забыть обо всем на свете!

И вдруг на мгновение он испугался!

Чья-то мысль просочилась извне в плавящуюся от несказанного, невероятного удовольствия сферу сознания, мысль-боль, мысль-сожаление, мысль — зов о помощи. Он узнал мыслеголос Дарьи, заставивший его протрезветь и вернуться к прежнему состоянию.

Тело снова испытало страшную муку невыносимой боли!

Но Дар уже успел включить сознание, начал движение — на уровне инстинктов — и превратился в острие силы, движущееся с недоступной большинству людей скоростью.

Леон Торопов не успел ни выстрелить в третий раз, ни увернуться.

Удар чистодея был страшен! Он пробил сверхпрочную оболочку спецкостюма (!) Леона, грудную клетку и сердце!

Торопов выпустил из рук нож и парализатор, взлетел в воздух и сорвался с крыши дома в пропасть! И тотчас же за ним хищно метнулась стая птиц — гигантский вран, насчитывающий более тысячи особей. До земли долетели только клочки спецкостюма Леона, от него же не осталось ровным счетом ничего!

Опустив руки, покачиваясь, Дар стоял на краю пропасти и вслушивался в утихающий гул крови во всем теле. Накатила волна слабости. Прошептав: «Даша, я тебя найду»! — он упал ничком и потерял сознание…

Темнота, тяжелая плита на груди, мешающая дышать, тянущая, грызущая все тело боль…