Предсказанное. Том 2

Картины, свернутые в металлические на вид рулоны, смирно лежали в зажимах, излучая будоражащее тепло. Объяснить их функциональное предназначение Дар не мог, но, будучи неплохим специалистом по физике — в рамках изучения предмета в универсалии, — знал о существовании многомерных пространств, экзотических форм материи и полевых конфигураций. Картины являли собой некие пространственные объемы, свернутые в двумерные поверхности, и этого пока было достаточно для их созерцания. Что же касалось тайн их создания и воздействия на психику человека, на реальную жизнь, вплоть до «заглатывания» людей, над ними стоило поразмышлять в компании более компетентных специалистов.

— Без меня решил открыть?! — раздался сзади возмущенный голос Боряты. — Я так и знал!

Дар досадливо поморщился.

— Успокойся, ничего я еще не открыл. И вообще эти вещи опасны, так что не трогай их и не подходи близко, особенно к картинам.

— Что в них опасного? — удивился Борята.

— Меня чуть не затянуло в одну из них. Так что сядь в кресло и не вмешивайся, а то выгоню.

— Хорошо, хорошо, — торопливо сказал Борята, знавший крутой нрав приятеля, — не буду. А ты уверен, что девчата и в самом деле там, в картинах?

Не отвечая на вопрос, Дар натянул на руку «протез»-манипулятор, вынул из кейса один из рулонов — тот, в котором находились незнакомки и динозавр. Подумав, отошел к стене комнаты, на которой висел вышитый мамой рушник. Что делать дальше, он не знал, поэтому медлил, прикидывая варианты дальнейших действий.

— Давай разворачивай, — не выдержал Борята, — чего медлишь? Может, помочь чем?

— Сиди! — Дар взялся за теплую, даже горячую ручку стержня, вокруг которого был намотан «холст» картины, повернул вправо, влево, снова вправо, преодолевая сопротивление рулона.

Знакомый щелчок — будто тетива лука ударила в щиток на руке!

Рулон внезапно потерял вес, начал разматываться сам собой с тихим «подземным» гулом.

Дар выпустил его, попятился.

Рулон остался висеть в воздухе, развернулся, и взорам молодых людей предстала изумительно яркая, испускающая внутренний свет картина чужого мира: оранжево-сиреневая равнина, заросшая белым бамбуком, дырчато-ходульное дерево, горы с шапками голубого снега, динозавр в ромбовидной броне и две фигурки у камня в блистающих костюмах.

— Ух ты, красота какая! — выдохнул Борята, привставая.

Дар очнулся, сделал два шага назад, толкнул его в грудь, принуждая сесть.

— Не смотри долго! Картина от этого оживает!

— Я только секундочку!.. Это они?

— Они.

— Мама родная! Как они туда попали?!

— Если долго смотреть, картина превращается в окно, в своеобразный портал. В нее можно войти, как в другую комнату.

— Как интересно! А что будет, если туда действительно войти?

— Не знаю, не пробовал. Но поскольку наши знакомые не вернулись, то и мы можем не вернуться.

— Почему?!

— Все дело в свойствах картин, связанных с иномерными пространствами и временем. Возможно, время внутри них течет гораздо медленнее. — Дар подумал. — Или вообще остановилось. Вот девушки и остались.

— Зачем они вообще туда сунулись?

— Это ты у них спросишь, когда они выйдут.

«Если выйдут», — добавил Дар про себя.

— Разворачивать вторую картину будешь?

— Нет смысла. Сначала надо решить проблему, как вытащить из картины Дарью… и Ауму. Думай, голова, шапку подарю.

— Ну-у… — Борята почесал затылок, бросая косые взгляды на висевшую в воздухе у стены без всякой опоры картину. — Высунуть туда голову, позвать… они сами прибегут.

Дар постучал пальцем по лбу, тоже косясь на картину. Она звала его, разговаривала с ним, смотрела на него, но не так активно, как три часа назад, в тереме. Очевидно, свертка подействовала на нее успокаивающе, сняла какие-то потенциалы, усилила экранирование. В этом состоянии картина была явно менее опасна, чем раньше. И все же рисковать не стоило.

— Нет, можно выпасть туда… и остаться.

— Я тебя удержу.

— Лучше не… — Дар замер, глядя перед собой остановившимися глазами. — Погоди… ты гений, целитель! Что, если обвязать себя веревкой? Тогда можно будет вернуться, держась за нее. В крайнем случае ты меня вытащишь.

— Конечно, я гений, — расплылся в самодовольной улыбке Борята. — Кто бы сомневался? А может, лучше я туда пойду?

Дар сделал круг по комнате, предаваясь размышлениям.

— Нет, пойду я, тебе они могут не поверить. Жди здесь, я принесу веревку. И не вздумай приближаться к ней! Не то и тебя придется вытаскивать!

— Никогда! — торжественно поклялся молодой целитель.

Дар сбегал в погребню, вернулся с тонкой, но очень прочной бечевой; отец называл ее репшнуром; использовался такой репшнур для альпинистских вылазок и для связки древесных стволов в штабеля.

Борята стоял сбоку от картины и, вытянув шею, заглядывал в нее. Увидев входящего приятеля, кинулся к креслу, покраснел, виновато шмыгнул носом.

— Я только посмотрел… осторожненько…

— Вот и положись на тебя, — поморщился Дар. — Наверное, придется еще кого-нибудь звать, Скибу или Сердягу.

— Не надо никого звать! — испугался Борята. — Клянусь, я все сделаю!