Предсказатели и мы. Откуда? Зачем? За что?

Родился он в 1923г., в семье профессионального революционера, Фёдора Федотова, который организовывал забастовки в США. Мать – Роза Маркус из бедной еврейской семьи, в рабочем клубе познакомилась с Ф.Федотовым. В 1920 году молодожены вернулись в Москву, до 1932 года жили в гостинице «Националь», потом – в знаменитом «Доме на набережной». Дом правительства был самым большим жилым домом Европы. В 505 квартирах одних наркомов и замнаркомов проживало почти 140 человек.

Здесь постоянно жили Димитров, Поскребышев, Землячка, Аллилуевы, Лысенко, Стаханов, Хрущев, Микояны, маршалы Тухачевский, Жуков, дети Сталина, приемный сын Ворошилова, принц и принцесса из Лаоса и многие другие знаменитости предвоенного и послевоенного времени. Их дети напрочь были лишены чванливости барчуков. Это были дети своей эпохи, искренне верящие в равенство, братство, в прекрасное, не омрачённое ничем светлое будущее всего человечества, которое вот-вот должно было наступить.

То, о чём писал Лёва Федотов в своём «Дневнике», а это -15 толстых пронумерованных тетрадей, не укладывалось ни в какие рамки. За две с половиной недели до начала войны, юноша указал точную дату нападения фашистской Германии на Советский Союз. Сейчас легко свести пророчество к обычной политической аналитике. Но в то время в газетах только тщательно цензурированные, "идеологически выверенные" тексты, общество оболванено пропагандой, сам Сталин отвергает возможность войны. А тут простой школьник решается в своем Дневнике излагать крамольные мысли, которые не дают ему покоя: иногда за один день Лева заполнял мелким почерком по сто страниц Дневника.

Лёва пишет 5 июня 1941 года: «Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, но я твердо убежден (и это известно также всем), что это только видимость. Таким образом, дело только лишь в долготе концентрации войск. Ясно, что к лету концентрация окончится и, явно боясь выступить против нас зимой, во избежание встречи с русскими морозами, фашисты попытаются втянуть нас в войну летом. Я думаю, что война начнется или 20 или 22 июня, но не позже, ибо ясно, что германцы будут стремиться окончить войну до морозов. Я лично твердо убежден, что это будет последний наглый шаг германских деспотов, так как до зимы они нас не победят, а наша зима их полностью доконает. То, что немцы страшатся нашей зимы,– это я знаю так же, как и то, что победа будет за нами!

Победа-то победой, но вот то, что мы можем потерять в первую половину войны много территории, это возможно. Мы, как социалистическая страна, которая ставит жизнь человека превыше всего, сможем во избежание больших людских потерь, отступая, отдать немцам кое-какую часть своей территории, зная, что лучше пожертвовать частями земли, чем людьми, ведь та земля в конце концов, может быть, и будет нами отвоевана и возвращена, а вот жизни наших погибших бойцов нам уже не вернуть.

Как это ни тяжело, но вполне возможно, что мы оставим немцам, по всей вероятности, даже такие центры, как Житомир, Винница, Витебск, Псков, Гомель, и кое-какие другие. Что касается столиц наших старых республик, то Минск мы, очевидно, сдадим; Киев немцы также могут захватить, но с непомерно большими трудностями. О судьбах Ленинграда, Новгорода, Калинина, Смоленска, Брянска, Гомеля, Кривого Рога, Николаева и Одессы – городов, лежащих относительно невдалеке от границы, я боюсь рассуждать. Правда, немцы, безусловно, настолько сильны, что не исключена возможность потерь и этих городов, за исключением только Ленинграда.

Окружить Ленинград, но не взять его фашисты еще смогут, ибо он все же сосед границы; окружить Москву они, если бы даже и были в силах, то просто не смогут это сделать в области времени, ибо они не успеют замкнуть кольцо к зиме – слишком большое тут расстояние. Зимой же для них районы Москвы и дальше будут просто могилой!».

Ещё больше поражает запись датированная 21 июня 1941 года: «Теперь я уже жду беды для всей нашей страны – войны. По моим расчетам, если я действительно был прав в своих рассуждениях, то есть если Германия готовится напасть на нас, война должна вспыхнуть завтра утром. Откровенно говоря, теперь, в последние дни, просыпаясь, я спрашиваю себя: а может быть, в этот момент на границе уже грянули первые залпы? Я чувствую тревожное биение сердца, когда думаю, что вот-вот придет весть о вспышке новой гитлеровской авантюры. Мы потеряем много территорий! Но потом она все равно будет отобрана нами у немцев. Как мы могли бы окрепнуть, если бы обращали на военную промышленность так же много внимания, как и немцы».

И вот – война. Лев Федотов в смятении: «…Я был поражен совпадением моих мыслей с действительностью!…У меня из головы просто все вылетело! …Ведь я только вчера вечером в Дневнике писал еще раз о предугадываемой мною войне… и теперь это случилось».