Представление себя другим в повседневной жизни

Конечно, бывает и так, что общий социальный статус клиента выше статуса специалистов, приглашаемых обслуживать его представительский передний план. В таких случаях возникает интересная дилемма статуса, когда, с одной стороны, мы имеем высокий статус и низкий уровень информационного контроля, а с другой — низкий статус и высокий уровень информационного контроля. При этом вполне возможно, что специалист станет сверхчувствительным к недостаткам спектакля, который ставят высокопоставленные клиенты, и позабудет о слабостях собственной постановки. В результате такие специалисты иногда развивают у себя характерное амбивалентное отношение, цинически воспринимая мир «высокопоставленных» по тем же самым причинам, по которым они косвенно ощущают интимную близость к нему. Так, уборщик, по самому характеру оказываемых им услуг, знает, какое спиртное пьют жильцы, какую пищу они едят, какие письма получают и какие счета оставляют неоплаченными, а также, не скрывается ли за безупречной внешностью хозяйки квартиры менструальный период, и насколько чисто жильцы содержат свою кухню, ванную и другие подсобные помещения (закулисные зоны действия)[199]. Подобно этому, положение работника автозаправочной станции позволяет узнать, что человек, всем пускающий пыль в глаза новым кадилаком, в состоянии купить бензина только на доллар, или покупает товар по сниженным ценам, или ищет подработки на станции. Тот же автозаправщик знает также, что видимость истинно «мужского» владения техническими знаниями об автомобиле, которую любят изображать некоторые люди, лжива, ибо они не могут ни правильно определить неполадки в своем автомобиле (хотя претендуют на это), ни как надо подъехать к бензоколонке. Точно так же, продавцы платья скоро узнают, что некоторые покупатели нередко носят грязное белье, хотя по внешнему их виду этого никак нельзя ожидать, и что большинство покупателей, не смущаясь, судят об одежде по ее способности вводить других людей в заблуждение. Тот, кто продавал мужскую одежду, знает, что нарочито мрачная демонстрация мужчинами полного отсутствия интереса к тому, как они выглядят, — это нередко спектакль, и что суровые, молчаливые мужчины способны примерять костюм за костюмом, шляпу за шляпой, пока не увидят себя в зеркале точно такими, какими хотят казаться. Полицейских жизнь постепенно учит, чего от них на самом деле ждут и чего не хотят уважаемые бизнесмены, как и тому, что столпы общества не безупречны[200]. Горничные в отелях быстро убеждаются, что мужчины-постояльцы, которые пристают к ним наверху в номерах, проявляют себя не совсем так, как обещает обходительность их поведения внизу в холле[201]. Работники службы безопасности отелей (или «домовые детективы», как их чаще всего называют) могут обнаружить в корзине для бросовых бумаг два отвергнутых начала предсмертной записки самоубийцы:

Любимая!

Когда ты получишь это, я буду там, где ничто из того, что ты можешь сделать, не повредит мне…;

Любимая!

Ко времени, когда ты будешь читать это, ничто из сделанного тобой не сможет причинить мне боли…[202] —

и сделать отсюда вывод, что последние чувства безнадежно отчаявшегося человека так или иначе репетировались в поисках верного тона и точного выражения и во всяком случае не были окончательными. Другой пример дают нам специалисты с сомнительной репутацией, которые оказывают услуги в глухих и отдаленных кварталах города, так чтобы клиентов, прибегающих к их помощи, никто не увидел. По словам Хьюзов:

В беллетристике часто описывается сцена, когда некая порядочная дама, скрывающая свое лицо под вуалью, одна разыскивает в темных закоулках города гадалку или незаконно практикующую акушерку. Анонимность определенных городских кварталов позволяет людям искать специальные услуги (как законные, но деликатного свойства, так и незаконные) у лиц, которых они не захотели бы видеть в своем собственном социальном кругу[203].

Разумеется, такие специалисты могут и анонимно посещать дом, как обычно делают крысоловы и дезинсекторы, которые предупреждают клиента, что прибудут к нему в вагончике, имеющем вид обыкновенного мебельного фургона. Любая гарантия анонимности держится, конечно, на очевидном убеждении, что клиент нуждается в ней и желает воспользоваться ею.