Предупреждение Эмблера

Таркин посмотрел на него внимательнее и увидел перед собой человека, исполняющего то, что он считает своим долгом, человека, гордящегося своими убийственными способностями, но не получающего удовольствия от вида пролитой крови. Тот, кто стоял перед ним, ощущал себя не воином, но защитником, сознающим, что на протяжении человеческой истории всегда были такие, как он – будь то преторианский префект, рыцарь-храмовник или самурай, – готовые стать стальным клинком, чтобы другим не приходилось этого делать. Эти люди были тверды и жестоки, чтобы другие могли быть мягки и добры. Эти люди убивали, чтобы другие могли жить без страха. Защищать – таким был его девиз; защищать – таким было его кредо.

Таркин не успел ничего больше сказать – горло китайца как будто взорвалось кровавым облаком. Невидимый снайпер, даже раненный, нашел в себе силы сделать последний, может быть, выстрел, поймав в прицел того, кого посчитал наиболее опасным для себя.

Медлить было нельзя. В любую секунду из-за надгробий и статуй этого сада смерти могли появиться другие. Ему представилась возможность выбора между жизнью и смертью. Таркин рванул к зеленым воротам и остановился, только когда добежал до взятой в аренду машины, которую оставил в квартале от кладбища. Петляя по парижским улицам, поминутно проверяя, не увязались ли за ним преследователи, Таркин пытался осмыслить случившееся.

Детали головоломки не совпадали, слишком многое оставалось неизвестным и непонятным. Кто-то убил Фентона. Кто-то из членов его организации, «крот»? Или кто-то из тех, с кем работал миллиардер, кто-то из правительства США?

И этот китаец… Противник, ставший вдруг союзником. Человек, отдавший жизнь, чтобы защитить его, Эмблера.

Зачем?

Почему?

На кого он работал?

Вариантов было слишком много, тем более что казавшееся невозможным оборачивалось возможным. Таркин – нет, теперь он снова стал Эмблером – подошел к той линии, за которой любое предположение могло увести в сторону, любая догадка – обернуться смертельной ошибкой.

И еще кое-что пугало его: прилив адреналина вызвал далеко не неприятное ощущение. Что же за человек он сам? Сегодня вечером он убивал и сам едва не погиб. Тогда почему он ни о чем не жалеет? Откуда в нем это чувство полноты жизни?

– Не понимаю, – повторила Лорел. Они втроем собрались в унылой комнате отеля «Эндрю».

– Я тоже, – сказал Эмблер. – Все как-то не так, как должно быть.

– Не складывается, – добавил Кастон.

– Минутку. – Лорел подняла палец. – Вы говорили, что все убийства так или иначе связаны с Китаем. Вы говорили о какой-то прогрессии, последовательности, указывающей на некое приближающееся событие. Вы решили, что следующей целью может быть Лю Ань.

– Через месяц его ждет большой визит в Соединенные Штаты, – кивнул Кастон. – Речь идет о событии исторического значения. Речи, обеды, встречи с разными людьми. Куча возможностей. Но…

– Что?

– Неувязка со временем. Слишком большая задержка, если принять во внимание плотность последних событий.

– Никакой задержки. – Лорел открыла сумочку и достала сложенную в несколько раз «Интернэшнл геральд трибьюн». – Вы говорили о статье в «Монд», вот я и подумала…

– О чем?

– О завтрашнем вечере. О большом вечере Председателя Лю Аня.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Эмблер.

– Я имею в виду Всемирный экономический форум. Который проходит сейчас в Давосе.

Эмблер прошелся по тесной комнате.

– Председатель Лю Ань впервые за то время, что находится у власти, покидает Пекин и отправляется на Запад. Он прилетает в Давос и выступает с программной речью, рассчитанной на то, чтобы все вдруг прониклись доверием к «большому тигру».

– Лучше не сказал бы и сам Палмер, – съязвил Кастон.

– И в самом разгаре всего этого торжества его убивают.

– Вычеркивают из уравнения. – Кастон задумчиво кивнул. – Но кто?

Намечается один по-настоящему захватывающий проект. Но не торопитесь, кое-что еще требует уточнения.

После долгого молчания оперативник повернулся к аудитору.

– Мог ли Фентон думать, что это сделаю я?

– А это возможно?

– Здесь вот в чем дело. Я размышлял над смертью Фентона. Для меня убийство – свидетельство чего-то. Что-то вроде свободного конца, который обрезают, когда операция входит в завершающуюся стадию.

– Вы говорите об этом так сухо, так бесстрастно, – заметил Кастон. – Уверены, что никогда не были бухгалтером?

– Спишите это на службу в ППС, – откликнулся Эмблер. – Еще один важный фактор – киллером может быть человек, которого я знаю. Кто-то, с кем я уже работал.

Лорел с сомнением покачала головой.

– ППС гордилось тем, что привлекало лучших. Фентон гордился тем, что привлекал лучших из ППС. Кому можно поручить убийство китайского Председателя, если не самому лучшему?

– И ты считаешь, что если киллер – оперативник ППС, то ты сможешь его обнаружить?

– Конечно.

– Послушайте, – вмешался Кастон. – Вы хотя бы представляете, о чем говорите? Если о Давосе, то мы уже опоздали.

– Нам надо вычислить…