Предупреждение Эмблера

Чжаньхуа, Тайвань. Горы окружали старинный город с трех сторон; на западе он смотрел на Тайваньский пролив – широкую полоску воды, отделяющую остров от материка. Первыми, в семнадцатом веке, в эпоху династии Цин, здесь поселились эмигранты из провинции Фуцзянь; потом за ними последовали другие. Каждая новая волна приносила что-то свое, но город сам, как некий разумный организм, решал, что из занесенного следует принять и сохранить, а что оставить в архиве истории. В парке у подножия гор Багуа стояла массивная черная статуя Будды, охраняемая двумя каменными львами. Приезжие засматривались на Будду, горожане же с равным почтением относились ко львам, могучим, с бугрящимися мышцами и острыми клыками, хищникам, олицетворяющим защитников города. Когда-то, много лет назад, Чжаньхуа был крепостью, фортом. Теперь этот крупный город стал крепостью иного рода. Бастионом демократии.

На окраине Чжаньхуа, возле бумажной фабрики и цветоводческого хозяйства, воздвигли самодельную платформу. Многотысячная толпа ждала появления человека, которого прочили в президенты Тайваня. Человека по имени Ван Чан Люн. Из соседних городов на митинг прибыли сторонники кандидата, и их маленькие запылившиеся автомобили заполнили прилегающие улицы и переулки. Никогда еще в истории страны политик, претендент на высший государственный пост, не возбуждал к себе такого интереса со стороны простых тайваньцев.

Во многих отношениях он был необычной для политической сцены фигурой. Во-первых, намного моложе прочих кандидатов – всего-то тридцать семь лет. Выходец из зажиточной семьи, сделавшей состояние на торговле, но при том истинный, харизматический популист, сумевший всколыхнуть надежды менее обеспеченных. Основатель и ярчайший лидер быстро растущей и набирающей вес политической партии. Островная республика не испытывала недостатка в партиях и организациях, но партия Ван Чан Люна с первых дней своего существования заняла особую позицию, открыто и ясно заявив о приверженности реформам. Проведя несколько громких и успешных антикоррупционных кампаний на местном уровне, он просил теперь дать ему власть, чтобы заняться борьбой с поразившими политику и торговлю продажностью и кумовством уже на общенациональном уровне. Но и это было еще не все. В то время как другие кандидаты играли на давнем и прочно укоренившемся в обществе страхе перед материковой «Китайской империей», Люн предпочитал говорить о «новом отношении к новому Китаю», делая упор на примирение, развитие торговли и идею разделенного суверенитета.

Многие из тех в Государственном департаменте, кто давно занимался Китаем, относились к молодому политику с недоверием, полагая, что он слишком хорош. Материалы досье, с немалым трудом собранного Подразделением политической стабилизации, подкрепляли это мнение.

Вот почему Эмблер оказался в Чжаньхуа в составе специально сформированной «ударной группы». А это означало, что он был на Тайване не как Хэл Эмблер, а как Таркин – именно такой оперативный псевдоним присвоили ему в самом начале карьеры в Отделе консульских операций. Он и чувствовал себе Таркином, не вымышленной, а реально существующей, полноправной личностью. Выполняя оперативное задание, Эмблер становился Таркином. Это было в своем роде формой психической компартментализации, позволявшей ему делать то, что приходилось.

Один из очень немногих белых иностранцев в море азиатских лиц – а следовательно, как автоматически предполагали многие, западный репортер, – Таркин пробирался через плотно сбившуюся толпу, не спуская глаз с платформы. Тот, кого все ждали, должен был вот-вот появиться. Величайшая надежда нового поколения Тайваня. Молодой идеалист. Харизматический провидец.

Чудовище.

Досье Подразделения политической стабилизации содержало тщательно подобранные, проверенные факты. Из них следовало, что под маской умеренного лидера и доброжелательного оппонента скрывалась личина опаснейшего фанатика. Документы изобличали идеологическую связь Люна с красными кхмерами, его личную вовлеченность в наркоторговлю, одним из мировых центров которой издавна считается Золотой треугольник, и причастность к серии политических убийств на Тайване.

Разоблачить его, вывести на чистую воду было невозможно, не скомпрометировав при этом десятки людей, которым грозили бы пытки и смерть от рук тайных пособников Люна. Но и позволить ему одержать победу на выборах, прийти к власти и занять место у руля Национального конгресса Тайваня тоже было нельзя. Защита жизненных интересов страны, сохранение демократии требовали устранения опасного популиста с политической арены.