Предупреждение Эмблера

– Я именно так и сказал. Ничего не вышло. – Эдриан задумчиво прикусил губу, под которой поблескивал золотой лабрет. – Надо признать, разговор был трудный. Они буквально задраили все люки.

Кастон приподнял бровь.

– «Буквально» означает в прямом смысле или фигурально?

– Не беспокойтесь, я еще не сдался.

Кастон с едва заметной улыбкой покачал головой и откинулся на спинку стула. Беспокойство не уходило. Наоборот, оно только усиливалось. Что-то в полученной информации было не так. Похоже, ее уже «пережевали». Обработали. Подчистили. Словно специально для него. Материалов по Таркину было много, и все они касались его работы в Подразделении политической стабилизации Отдела консульских операций. Но нигде, ни в одной бумажке, не содержалось и намека на то, кто же такой на самом деле этот Таркин. Точно так же не было в них и ответа на вопрос, как он попал в психиатрическую клинику Пэрриш-Айленда. Обычно такая процедура сопровождается немалым бумагопотоком. В данном же случае какие-либо документы, касающиеся заключения Таркина, просто-напросто отсутствовали. Клиника Пэрриш-Айленда была закрытым правительственным учреждением, но как ни старался Кастон получить доступ к личным делам медицинского и обслуживающего персонала клиники, перед ним снова и снова вырастала глухая стена. Разумеется, возводили эту стену не простые клерки. Сомнения вызывало и то, что препятствия расследованию мог чинить кто-то на уровне среднего звена Госдепартамента. А если так, то саботажник находился на каком-то другом уровне: либо столь низком, что его, как сказал бы Эдриан, и радар не брал; либо очень высоком, где запросы из ЦРУ просто-напросто игнорировались.

Телефон на столе негромко тренькнул двойным тоном, означавшим внутренний звонок. Провода донесли голос Калеба Норриса. Звучал он невесело. Просьба прийти больше походила на приказ явиться немедленно.

Заместитель начальника разведки встретил его хмурым взглядом.

Норрис сидел за столом, сложив на груди узловатые руки с торчащими из-под манжет рубашки черными волосками. Широкое лицо выражало крайнюю степень недовольства.

– Позвонили сверху. Приказано свернуть расследование. – Говоря это, Норрис смотрел мимо Кастона. – Вот так-то.

– Ты что такое говоришь? – удивился Кастон.

– Сам знаешь. Директор поговорил кое с кем из Госдепа. На своем уровне. – Влажный от пота лоб Норриса блестел в косых лучах клонящегося к горизонту солнца. – Нам ясно дали понять: расследование мешает проводимой прямо сейчас сверхсекретной операции.

– И что это за операция? Тебя в нее посвятили?

Норрис выразительно пожал плечами. Лицо его потемнело от негодования, направленного отнюдь не в сторону Кастона.

– Сверхсекретная, понимаешь? Чтобы что-то узнать, требуется специальный доступ. Нам такие сведения не доверяют. – Он вздохнул. – Говорят, Таркин в Париже. Там они его и подберут.

– Подберут? Или уберут?

– Черт его знает. Короче, дверь захлопнули. Прямо перед носом. Больше мне ничего не сказали.

– Когда тебя что-то возмущает, надо возмущаться.

– Ты разве не понял, Клей? У нас нет выбора. Это не игра. Сам Директор говорит: руки прочь или голова с плеч. Ты меня слышишь? Сам Директор.

– Этот сукин сын не знает разницы между полиномом и полипом, – бросил Кастон. – Дело в другом.

– Я и сам знаю, что в другом! – вскинулся Норрис. – У них там, наверху, все решают, кто главнее. Никто не желает признавать, что ЦРУ – это Центральное разведывательное управление. И без поддержки главнокомандующего и Сената мы им ничего не докажем.

– Вообще-то я не люблю, когда мне ставят палки в колеса. Расследование начато…

Норрис раздраженно посмотрел на него.

– Что ты думаешь или что думаю я, это их меньше всего волнует. У них там речь идет о процедурных принципах. Директор принял решение, и наше дело взять под козырек и встать в строй.

Некоторое время Кастон молчал.

– Ты не думаешь, что это все ненормально?

Норрис поднялся со стула и прошелся по кабинету.

– Да уж.

– Совершенно ненормально. И мне это не нравится. Есть должностные инструкции…

– Мне тоже не нравится. Но нравится или не нравится – от этого ничего не изменится. Так что мы с тобой собираем бумажки, складываем в стопочку и чиркаем спичкой. А потом забываем, что вообще что-то видели и слышали. Таков приказ.

– Совершенно ненормально, – повторил Кастон.

– Клей, сражения надо уметь выбирать, – тоном проигравшего изрек Норрис.

– А ты не думаешь, – ответил аудитор, – что получается всегда наоборот? Что это сражения выбирают тебя? – Он повернулся почти по-военному и шагнул к двери. – И вообще, черт возьми, кто тут отдает приказы?

Вернувшись в кабинет в мрачном настроении, он еще долго обдумывал услышанное. Непоследовательность есть нарушение установленного порядка, отступление от нормы. Один шаг в сторону может повлечь за собой… Возможно, на непоследовательность нужно отвечать тем же. Взгляд его переместился на далекий от идеального рабочего порядка стол Эдриана, и колесики в голове пришли в движение.

Говорят, Таркин в Париже. Там они его и подберут.