Предупреждение Эмблера

Веря в нее, он все сильнее сомневался в себе. Просматривая ряд за рядом, Эмблер все больше укреплялся в мысли, что интуиция в конце концов отказала. Может быть, киллера здесь нет, и он ворвется в зал в последний момент? Или убийца спрятался так, что его лицо еще не попало в объектив?

Между тем по залу как будто прошел шелест. Боковые двери закрылись. Эмблер знал, что откроют их только после окончания выступления.

Основатель и директор Всемирного экономического форума, высокий лысоватый мужчина в очках, вышел на сцену, чтобы представить долгожданного оратора. На нем был синий костюм и голубой с белым — цвета представляемой им организации — галстук.

Эмблер поднял голову и посмотрел на Лорел, приникшую к видоискателю камеры. В душе его открылась бездна, прикрыть которую было уже нечем.

Он знал, что не сможет обмануть ее фальшивой улыбкой. Она поймала его взгляд и прошептала одними губами: «Я тебя люблю» — для него эти беззвучные слова были проблеском надежды в темном туннеле.

Сдаваться нельзя. Он должен победить.

Убийца был здесь, готовый повернуть историю человечества одним движением пальца.

Дело Эмблера — найти киллера, но сделать это он мог, только став Таркином.

И он стал Таркином.

Он снова приник к видоискателю. Звуки утихли, наступила тишина, в которой слышались лишь медленные, гулкие удары его собственного сердца.

Оно отсчитывало последние секунды.

* * *

Эдриан Чой листал присланные Кейтлин личные дела. Те самые личные дела персонала психиатрической клиники, заполучить которые жаждал Кастон. И что же? Ничего. Дурацкие резюме и практически ничего больше. И зачем только их надо было так прятать?

Тем не менее потрудиться пришлось немало, а то, что достается тяжело, заслуживает самого пристального внимания. И Эдриан решил, что пройдется по досье частым гребнем.

Вскоре он уже зевал от скуки. Такую чушь только на ночь и читать. Занудливое перечисление училищ, колледжей, мест службы — это что касается санитаров. У психиатров — списки степеней и почетных званий. У медсестер — дипломы об окончании экзотических учебных заведений вроде Военно-морской школы здравоохранения в Майами. Загадочные коды и аббревиатуры в послужных списках охранников — Группа-6 ВП, 202 (?) и почти у всех ОУР. Отдел уголовного розыска? Вот так.

Исключение составляло лишь одно досье. Кастон, пожалуй, назвал бы это — как? — аномалией?

Да, определенно аномалией.

Кто-то решительно постучал в дверь. Эдриан резко выпрямился. Черт возьми, в дверь Клейтона Кастона никто не стучал так громко.

Ориентируясь на неясный голос интуиции, он решил не отвечать и через несколько секунд услышал звук удаляющихся шагов. Все правильно — здесь никого нет, только мы, цыплятки. Скорее всего какой-нибудь олух, забредший сюда в поисках картриджа для принтера. Или... что-то другое. В любом случае выяснять это сейчас Эдриану не улыбалось.

Он взял телефон и начал набирать номер Кастона, позаботившегося о том, чтобы достать его можно было в любой точке мира. За последний час они успели поговорить уже трижды.

Кастон ответил сразу, и Эдриан коротко изложил последние новости. Потом шеф попросил повторить то же самое, причем без обычного в таких случаях сарказма.

— Я провел дополнительную проверку, — сказал Эдриан. — Номера карточек социального страхования не совпадают. — Он помолчал, слушая торопливый ответ Кастона и спрашивая себя, что могло настолько взволновать его невозмутимого шефа.

— Да, я тоже так подумал, — успел вставить Эдриан Чой. — Аномалия, верно?

* * *

Образец достоинства и солидности, директор Всемирного экономического форума завершил свое короткое и велеречивое выступление под теплые аплодисменты и занял место справа от сцены. Между тем аплодисменты не смолкли, а, наоборот, усилились — к подиуму легкой, пружинистой походкой уже шел сам Лю Ань.

Невысокий — вопреки, по крайней мере, ожиданиям Эмблера, — он отнюдь не выглядел маленьким: в нем ощущались достоинство, терпение, мудрость и та великая доброта, которая, как известно, сильнее жестокости. Поблагодарив директора Форума на мелодичном, переливчатом английском, Лю Ань заговорил по-китайски. Да, он обращался ко всему миру, но значительную часть этого мира составляли его соотечественники, и Председатель хотел, чтобы они знали — он выступает от их имени, на их родном языке, звучащем гордо и веско. Лю Ань хотел, чтобы они знали — он не возвращающаяся морская черепаха, не хайгуй, но гражданин Китая, такой же, как и все они. Эмблер не пони-мат того, что он говорит, но видел, как он говорит.