Предупреждение путешествующим в тумане

А на следующий день прочел в газете, что тот самый "фордик" с забрызганными номерами, тропический вариант, сбил ограждение на повороте и упал со склона. Он переворачивался и падал вниз, пока не врезался в дерево.

Чтобы извлечь из обломков тело водителя, машину пришлось разрезать автогеном...

- Я приторможу, - говорит она, а я пытаюсь ответить ей, что хочу остаться, остаться до того, последнего поворота...

Но она настойчиво повторяет:

- Я приторможу. Приготовься.

И я прыгаю в придорожные кусты. И продолжаю быть рядом

с ней, до тех пор, пока машина не расплющится о ствол дерева...

Это бесконечно остается со мной. Вот уже много лет.

Такие дела...

Я вновь поворачиваюсь к свету, чтобы преодолеть

последнюю черту. Уже протянул вперед руку, и она заискрилась в

нестерпимом желтом свете.

И услыхал голоса. Где-то позади.

Голоса назойливые.

Я невольно останавливаюсь, и вот уже подо мной не пустая бездна. А безликая серая равнина. Очертания равнины проступают, как фотография в проявителе. И очень скоро я понимаю, что это потолок. Обыкновенный облупившийся потолок.

Я почему-то улыбаюсь. Последний поворот опять ускользает вдали.

Я лежу на спине, точнее на собственных руках, стянутых сзади веревками. Где-то рядом, вне моего поля зрения, проплывают тени.

- Надо поднять его на ноги, - произносит одна тень. Довольно хрипло произносит.

- На ноги не удастся, Гвоздь, - отвечает вторая. - Во всяком случае, до утра.

- Тогда хотя бы на четвереньки. Хочу с ним поболтать о

разных пустяках.

- Попробуй вот это. Со шприцем, я думаю, справишься?

- Откуда торпеды? Что в них?

- Барин передал, верное средство, сказал. Минздрав рекомендует.

- Вот оно что. Ладно, попробуем.

Я чувствую, распутывают веревки, перевернув меня лицом к стене, закатывают рукав, потом боль укола. Через некоторое время мир теней приобретает реальность. Надо мной склонились двое. Один из них определенно знаком по дискотеке. Тот самый, которого называют Гвоздь. Второй, неведомый, круглолицый, с пергидрольными волосами.

Мы находимся, по всей видимости, в пустующем доме, из которого давно выехали жильцы. Пол кое-где провалился, а темные прямоугольники на выгоревших обоях напоминали о бывшей мебели. Присутствующие мало похожи на лекарей. Более того, с моего лежачего ракурса смотреть на них было довольно уныло, особенно на их ботинки в метре от моей головы.

- Ну вот, вынырнул, - сказал пергидрольный, потом обратился ко мне. Хватит валяться, а то разжиреешь.

Я попытался подняться сначала на локте, потом, опираясь

на стену, встал на ноги. На удивление, мне это удалось с первого

раза.

- Ну что, поболтаем? - спросил Гвоздь.

Я равнодушно кивнул. Стал растирать затекшие запястья.

Гвоздь настороженно следил за моими руками. Потом я полез в карман за сигаретами. В самый последний момент вспомнил, что вместо сигарет в кармане раньше был диктофон, а сигареты, увы,

остались в гостинице, на подоконнике.

- Какие проблемы? - спросил Гвоздь.

- Если не трудно, дай сигарету.

- Конечно, как я сам не догадался. Да ты присаживайся, - он сделал широкий жест, - садись на пол.

Я отрицательно покачал головой, взял сигарету, прикурил. Вдыхая дым, чувствовал, как проясняется голова, искал выход.

Выход, по-моему, был один - заорать истошным голосом, как в кошмарном сне, в надежде, что проснешься.

В принципе с возрастом привыкаешь к быстротечности жизни. И начинаешь воспринимать перспективу без паники. Тут дело привычки. Но одно дело абстрактно не бояться смерти, другое - стоять на ее пороге. Кто знает, что это такое, - тот поймет. Остальным предлагаю поверить на слово.

- Нам от тебя требуется ерунда, - Гвоздь сплюнул на пол. - Скажи, где пудреницу ту хранишь, и можешь катиться на все четыре стороны. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я не ответил.

- В гостинице?

Отрицательно качаю головой.

- В машине?

Тот же жест.

- У кореша твоего? У бабы? Где, отвечай?

- Не дави на нервы. Вам до нее не добраться.

- Что? А... Да черт с тобой. В принципе что эта пудреница - золотая? Что она доказывает? Без тебя-то? Да и с тобой тоже... Только на упрямых воду возят. Будем тебя перевоспитывать.

Тут он ткнул меня кулаком в живот. Кулак у него оказался на редкость тяжелый, словно чугунный. Я отлетел к стене и

закашлялся. Но не упал. Живот свели судороги, и прошло не

меньше минуты, прежде чем я смог нормально дышать.

- Ладно, - Гвоздь прикурил две сигареты и одну из них протянул мне, - ты ведь, парень, не Рокфеллер? Думаю, тысчонка тебе не помешает? Плачу валютой.

- Это что же, - я усмехнулся, - столько стоит пудреница?

- Догадливый ты, парень. Ну что, по рукам?

Я кивнул.

- Ну как? - он внимательно посмотрел на меня.

Я неопределенно поморщился и промолчал.

- Хочешь сказать - бабки вперед?

Гвоздь достал из заднего кармана джинсов бумажник и отсчитал десять бумажек по сто долларов, протянул их мне.

- Теперь о'кей?

- Мои документы и все, что вы у меня отобрали.

- А, это... Они здесь, со мной. Говори, где - и сразу получишь.

- Поедем покажу.

- Ты посиди здесь, с твоим здоровьем свежий воздух противопоказан. Мы сами все сделаем.

- Нет, только вместе.

- Ты опять за старое?