Предварительные решения

Испанцу особенно понравилась история болезни одного одесского милиционера. После ранения в голень у сотрудника правоохранительных органов развился сепсис, и ему пришлось ампутировать ногу; к сожалению, воспалительный процесс продолжался, и остановить его было невозможно… раньше. Уже на шестой день применения «Панацеи» состояние милиционера значительно улучшилось, а посевы крови стали стерильными. А самое смешное, что заодно любвеобильному товарищу вылечили сифилис.

Вот и мучился товарищ комиссар неразрешимой дилеммой. Враг бы никогда не стал способствовать появлению такого лекарства у СССР. С другой стороны, товарищ капитан провел свое маленькое расследование и категорически не верил, что человек без медицинского образования по какой-то журнальной статье десятилетней давности смог предугадать свойства пенициллина.

Мог майор запугать или чем-то подкупить доктора? Мог. Сделал он это? Далеко не факт. Чтобы разобраться, Михаилу просто необходимы личные впечатления.

И вот первая встреча состоялась. Пока можно сказать только то, что Командир (будем называть его как все) – уверенный в своей правоте, привыкший командовать человек. Что ж, ожидаемо, теперь нужно произвести на него хорошее впечатление.

А вот интересно, Макаров пытался понять, в чье подчинение он переходит по кодовой фразе? И что в итоге решил? Вычислил меня? А сам не имеет ли второго дна? Например, ликвидировать одного слишком много знающего политработника в случае каких-то чрезвычайных обстоятельств.

Так, перестать думать об этом! Я – батальонный комиссар Балаков Федот Никифорович. Испанец медленно вдохнул и так же медленно, по капле, выдохнул, и, чтобы настроиться на нужный лад, решил прокрутить в голове другой интересный разговор.

Тогда они вдвоем с Барсом возвращались с Запрудненского стекольного завода. Разговор с руководством прошел успешно, директор согласился взять шефство над их частью, прозрачно намекнул на нехватку строительной техники для расширения подсобного хозяйства и был совершенно очарован приемами ножевого боя. Капитан Октябрьский был в хорошем расположении духа и даже насвистывал какой-то несложный мотивчик, так что время прояснить один из непонятных для комиссара моментов было самое подходящее.

– Андрей, все хочу спросить тебя об этих ваших «медведях».

– А что с ними не так?

– С ними-то как раз все так. Это я старый стал, понять не могу, к чему вы их готовите. Уж больно мне программа сложной кажется, да и нагрузки. С непривычки-то как они такое только выдерживают?

– Брошюрку читал, Федот?

– Читал, да и парни успели рассказать немного.

– По диагонали, значит, читал, товарищ комиссар. И написано там не все.

– Вот и разъясни мне, чтобы я свое место и свою задачу правильно понимал. Если не на диверсантов учите, то на кого? И для чего?

– Ну, попробую. Когда-то и мне Командир растолковывал, почему и для чего мы будем делать так, а не иначе. Первое. Многие товарищи почему-то подсознательно ставят знак равенства между нашими курсантами и новобранцами. Но у нас же сержантские курсы. Сержантские! И кадровые! Отбор идет еще на стадии заявки. Наши слушатели не из тыловых служб и даже не спецы, всякие там командиры орудий или минометов, а именно взводные пехоты. Соль земли. Также особо оговаривается, что прислать должны физически крепких, спортивных парней, желательно имеющих боевой опыт. То есть они, когда приехали, уже были элитой РККА. Отсюда у нас столько бойцов с боевыми наградами и спортсменов, особенно во втором наборе. Даже призеры всесоюзных соревнований есть.

– Думаешь, вам лучших из лучших так взяли и прислали?

– Не самых-самых, конечно, но одних из. Потом у нас отсев по личным делам и два испытания. Сначала на психологическую устойчивость, а затем, довольно жесткое, на силу воли, на физические кондиции и даже немного на удачу.

– Это да, солдату без удачи нельзя. Казак успел рассказать, так что я про ваш ночной марш-бросок наслышан и впечатлен. Не слишком ли бесчеловечно?

Барс, с которого разом слетела вся веселость, тяжело посмотрел на Федота. Тот, не ожидая такого взгляда от весельчака капитана, похолодел, не без труда сохраняя безмятежное выражение лица.

Барс оскалился, и сразу стало ясно, что это хищник, а не домашний питомец.

«Ну вот, а то ведь изображал рубаху-парня на ярмарке, оторви и выбрось», – с каким-то даже удовлетворением подумал капитан безопасности.