Предварительный заезд

Я вручил ему листок, а он, нацепив на нос очки, принялся рассматривать его поверх оправы. По его подбородку стекали капли.

– Боже мой, – сказал он, наконец сняв очки и вытирая лицо ладонью.

– Какие-то дурацкие закорючки. И что это значит?

– Не знаю.

Малкольм взглянул на часы и, как мне показалось, принял некое решение. Залпом допив водку, он торопливо поставил стакан на столик.

– Ладно, парни, мне пора идти. – Он взял листок и собрался положить его в карман пиджака.

– Я бы предпочел на воемя оставить его у себя, – мягко сказал я, если вы, конечно, не возражаете.

– Чего ради? – Он закрыл бумагу ладонью.

– Хочу попытаться расшифровать надпись на обратной стороне.

– Но какой в этом смысл?

– Мне бы очень хотелось узнать, кому вы дали этот листок в Англии...

И что он на нем записал.

Малкольм продолжал колебаться. Йен с усилием поднялся на ноги и налил себе еще "Экстры".

– Отдай ты ему эту бумажонку, Малкольм, – раздраженно вмешался он.

– На кой дьявол она тебе сдалась?

Херрик увидел три пары глаз, вопросительно рассматривавших его, и неохотно вынул руку из кармана.

– Черт побери, это не доведет тебя до добра, парень. – В его голосе явственно прозвучала угроза.

– Неважно, – ответил я, убирая записку, – это просто интересно, вам не кажется? Вы писали на этой странице в Бергли... Но не сказали мне, что вы были на этих соревнованиях. Я был удивлен тем, что вы ни слова не сказали об этом. И я еще больше удивился, узнав, что на самом деле вы там были.

– Ну и что из того? Я репортер и приезжал писать о соревнованиях.

– Для "Уотч"? Я считал, что вы иностранный корреспондент, а не спортивный обозреватель.

– Вот что, парень... – Мускулы на могучей шее журналиста напряглись. – К чему ты клонишь?

– Клоню я вот к чему. Вы знали... знали с самого начала... что я приехал сюда кое-что выяснить. И все время пытались сделать так, чтобы я заблудился в тумане... или оказался в морге.

Стивен и Йен раскрыли рты.

– Бредятина! – воскликнул Малкольм.

– А вы умеете водить тягач с прицепом?

Он ответил мне взглядом, полным ненависти, за которой скрывалось какое-то решение.

– Обед в "Арагви"... – продолжал я. – Вы приглашали... Рядом с нами все время сидели два человека. Напротив меня. Два часа лицом к лицу.

После этого они всегда могли бы меня узнать. Вы забрали у меня очки, и все увидели, что без них я беспомощен. Когда мы вышли из ресторана, на меня на улице Горького набросились двое мужчин... Они пытались сбить с меня очки и затащить в автомобиль. На них были вязаные подшлемники, но я очень четко разглядел их темные нерусские глаза. И я задумался: кто мог знать, что я именно в это время один пойду по улице Горького?

– Все, что ты наговорил, парень, просто куча лошадиного дерьма. Если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе светит или игла, или смерть в психушке.

Малкольм был явно разгневан, но уверенности в себе не потерял. Он не мог представить, что мне удастся попасть в яблочко.

– Теперь поговорим о факсе, – сказал я, – и о вашем информаторе. Я абсолютно уверен, что, когда для меня пришло очень длинное сообщение, вы сразу же узнали об этом. Я немедленно отправился в посольство, проехал большую часть пути на такси и попал в засаду. Под мостом меня поджидали двое мужчин. Я спасся только по иронии судьбы... Но когда я пришел в себя, то первым делом задумался: кто мог знать, что я должен выйти на улицу?

– Да пол-Москвы, – грубо оборвал меня Малкольм.

– Я знал, – с подчеркнутой беспристрастностью поддержал его Йен.

– Конечно! – агрессивно заявил журналист. – Йен знал, что мы собираемся обедать в "Арагви". Йен знал, что ты собираешься к Кропоткину на ипподром: ты нам обоим сказал это, когда мы были у Оливера. Так какого черта ты не обвиняешь во всем этом Йена? Ты, парень, не иначе как стукнулся башкой! Если ты немедленно не попросишь прощения, я привлеку тебя к ответственности за клевету!

Тут он снова посмотрел на часы, внезапно решил пересмотреть свой ультиматум и встал.

– Я не собираюсь больше торчать здесь и слушать бредни этого проклятого наркомана.

– Йен помогал мне. А вы только настаивали, чтобы я возвращался домой, – остановил его я.

– Ради твоего же добра!

– Этого недостаточно! – взволновано воскликнул Йен. – Рэндолл...

Все это, конечно, возможно, но выводы вы, похоже, сделали неверные.

– Я не собираюсь доказывать все это в суде, – возразил я. – Я лишь хотел рассказать Малкольму все, что знаю. Этого достаточно. Если любопытный сосед знает, что вы собираетесь ограбить банк, и предупреждает вас об этом, то лишь дурак не изменит своих намерений. Так что можете считать меня этим любопытным соседом... Хотя то, что задумал Малкольм, куда хуже, чем ограбление банка.

– И что же это? – спросил Йен.

– Массовое убийство во время Олимпийских игр.

На сей раз реакция Малкольма убедила Йена и Стивена в моей правоте.