Предвестие истины

– Нет, Птичка, не дай бог, ты разобьешь ее. А для меня дороже ничего нет. Это мне подарили рабочие. Мне, а не Зусе. Не огорчайся, Птичка, когда-нибудь печать будет твоя. После моей смерти ее получит самый младший из моих внуков, Давид. А после его смерти – ты. И всегда надо завещать ее самым младшим, чтобы она подольше жила в нашем роду…

– Так ты опять ничего не узнал про прадедушку Зусю? – спросил Вячик.

Я больше не мог уклоняться от рассказа. И я храбро соврал:

– А вот узнал. Он схватил коней правой рукой, а дуб – левой. Потому что иначе он вырвал бы дуб скор-нем. Во какая у него сила в правой руке!

Ребята обомлели. Володя робко спросил:

– А борьбой он занимался? Приемы знал?

– Фига, занимался! Кто с ним пойдет бороться, когда он всех клал на первой секунде.

– Даже Збышко Цыганевича?

– Даже Збышко Цыганевича. И Ивана Кащеева. И Заикина.

– Шик! – восхищенно воскликнул Володя. – А про гимнастику узнавал?

– Про гимнастику? – Я на мгновение задумался. – Еще бы! Он знаешь как тренировался? Переносил холмы с места на место.

– Холмы?

– Да! Там у них куча холмов. Так прадедушка Зуся передвигал их с места на место. Потом, конечно, он их ставил обратно.

Ребята были подавлены. Вячик сказал несмело:

– А как насчет манной каши?

Судьба моих товарищей была в моих руках. Скажи я, что прадедушка ел по утрам манную кашу – всё! Они станут самоотверженно забивать в себя ненавистную кашу. Но я был хорошим товарищем, и я сказал небрежно:

– Вот еще! Очень нужна ему эта дрянь.

Володя и Вячик облегченно вздохнули.

– А что я видел у прабабушки! – сказал я.

И я им рассказал про хрустальную печать.

– Ври побольше! Таких вещей не бывает, – заявил Володя.

Оба они только что ни на секунду не усомнились в правдивости моих бессовестных выдумок о прадедушке Зусе. А сейчас ни за что не хотели поверить чистейшей правде про. хрустальную печать.

Уже гораздо позже, через много лет, когда я стал взрослым, я не раз убеждался, с какой охотой люди поддаются грубой лжи и как трудно подчас раскрыть им глаза на истинную картину жизни.

Взбешенный, едва ли не доведенный до слез ослиным упрямством Володи и Вячика, я сказал, что покажу им печать. Я выпрошу ее на время у прабабушки. А если она откажет мне, я украду ее!

В тот же день, сидя на маленькой скамеечке у ног прабабушки, я сказал:

– Покажи мне, пожалуйста, еще раз твою хрустальную печать.

Прабабушка покачала головой:

– Это не игрушка. Один раз только я выпустила ее из рук. Когда твой дедушка Симон подрос, я передала ему завод и печать. Это была моя ошибка. Твой дед разорил нас. Я не виню его. Есть разные люди. Есть люди дела, а есть люди мысли. К тому же эта женщина… Не хочу о ней дурно говорить… Ну, словом, эта шлюха обобрала его… Ты еще ребенок. Ты сейчас еще не можешь этого понять. Это даже хорошо, Птичка. Если бы ты понимал, я и не рассказала бы тебе этого. Но ты все запомнишь и когда-нибудь поймешь…

Напрасно взрослые думают, что детям недоступны страсти, терзающие их, – любовь, ревность, честолюбие и даже вожделение. Иногда папа и мама отправлялись с друзьями в ночной ресторан. Случалось, не с кем было меня оставить дома, и меня брали с собой. Считалось, что сальности, которые выкрикивали с эстрады полуголые певички, и весь кабацкий разгул кафешантана мне так же непонятен, как высшая математика. Взрослые ошибались так же, как сейчас прабабушка, рассказывая мне о своем сыне.

Но в тот момент я не очень интересовался этим рассказом. Хрустальная печать стояла недалеко от меня на маленьком столике у кровати. Я не мог отвести глаз от нее. Прабабушка не смотрела на меня. Взгляд ее был устремлен в потолок. Она думала вслух. Я быстро схватил печать и положил ее в карман. Я прижимал ее рукой, чтобы она случайно не выскользнула. Я чувствовал ее холод и тяжесть. Прабабушка повернулась ко мне. Я испугался. Но она ничего не заметила.

– Помни, Птичка, – сказала она, – твой дедушка Симон большой человек. Он…

Прабабушка приблизила губы к моему уху и прошептала:

– Он почти святой…

Мне стало стыдно. Мне казалось, что печать впивается мне в руку. Я что-то пробормотал и выбежал из комнаты.

Взрослые не подозревают, что детям тоже нужны деньги, потому что у них есть свои расходы.

В самом деле, все дети что-нибудь собирают. Мы, например, собирали марки, старые монеты, абрикосовые косточки и папиросные коробочки. Немалых денег стоили нам пистоны и мороженое. Из абрикосовых косточек мы делали отличные свистки. Для этого надо тереть косточку с обеих сторон на мокром камне, пока на ней не образуются две дырочки. Иголкой мы выковыривали мякоть и впускали в пустую косточку маленький шарик, его можно сделать из дерева или из пробки. Получается превосходный свисток, пронзительный и тревожный, как у городового.

Деньги нужны также на приобретение хлебного кваса, резины для рогаток, конфет-лимонок, ломтей кокосового ореха в уличных ларьках. Да мало ли еще для чего!

Утром я прибежал под большой каштан, торжествующе размахивая хрустальной печатью.

Володя еще издали крикнул:

– Скорее! Есть работенка!