Предвестник (ЛП)

— Ты под наблюдением, как самоубийца. Так что следующие семьдесят два часа Алекс законно может принимать решения за тебя.

Дилан посмотрел на запертую дверь, горечь пропитала его.

— И ты сослал меня в военную академию, пока я приходил в себя от передозировки?

— Ты хотел бы проснуться в наручниках?

— О чем ты? — Дилан скривился.

— Крушение, Дилан. Чертов звонок на 911. И клоун в парке, который заявил в полиции, что ты напал на него. И там есть свидетель, и в этом замешана охрана парка.

— Клоун? — Дилан вспомнил жуткую маску. — Настоящий?

— Думаешь, я шучу?! — рявкнул Холт.

— Нет, — пролепетал Дилан. — Они не могли знать, что это был я. Я соврал… сказал, что у меня украли кошелек. Они даже не просили мой паспорт.

— Думаешь, они не могли узнать правду иначе? И твоя попытка суицида сделала тебя для них тикающей бомбой.

Сердце Дилана сжалось, слова распадались в его рту.

— Если полиция решила вовлечь тебя, они смогут все аккуратно связать, сочинить, что ты в ответе за крушение вертолета, но позвонил в последний миг из — за совести. И они решат, что ты покатился по наклонной, побил парня, а потом решил убить себя от отвращения, — он замолчал для вдоха. — Суд порвет тебя на кусочки.

Дилан зажал переносицу.

— И пока наши адвокаты не сделают так, чтобы у тебя было будущее, тебе будет светить долгий срок в тюрьме.

— Какое тебе вообще дело?! — сорвался Дилан. — Почему ты не дал мне умереть? Что… лишился бы ценной вещи?

Тишина.

— Ты вообще… — Холт дышал в телефон, — понимаешь, в какую ситуацию меня поставил?

Сломленный голос отца разносился в его голове, боль в глазах заполнила их слезами. И он снова оказался в аэропорту в шесть лет. Когда он еще мог спрятаться под стулом, наивно надеясь, что это его убережет. Когда папа еще любил его.

Холт кашлянул.

— Слушай. Я делаю все, что в моих силах, чтобы обвинения сняли. Но тебе в это время нельзя быть в Ванкувере. Они хотят допросить тебя. В твоем нынешнем состоянии ты рассыплешься, как карточный домик. Я не могу это допустить.

Клоун

Крушение.

Нив.

Ромер.

— Хорошо, — сказал Дилан.

— Хорошо… что? — спросил Холт с ноткой неуверенности.

— Я останусь. Закончу программу.

— Ты серьезно? Потому что я потянул за много ниточек, чтобы устроить тебя в Вест — Пойнт, так что это по прихоти бросать нельзя. Тебе придется доделать это до конца.

— Знаю, — Дилан закрыл глаза.

Пауза.

— Хорошо.

— Но я хочу, чтобы ты нанял круглосуточную охрану для Ромера и моей девушки.

— Что, прости?

— И я хочу, чтобы ты переместил Лиз в частную клинику и заботился о ее лечебных тратах.

— Что еще за Лиз?

— Элизабет Энтони, — уточнил Дилан.

— Мать Ромера, — понимающим тоном сказал Холт.

— Она будет храбриться, но химия не работает. Если на то пошло, я хотел бы, чтобы ты предложил ей варианты. Частная клиника, оплаченная круглосуточная забота. И не слушай Ромера, его «нет» — не ответ.

— Зачем ему спорить?

— Потому что он не знает, — Дилан сглотнул комок в горле. — Он не видел, что грядет. А я не смог ему сказать.

Глава 24

Заблуждение игрока

Дилан смотрел в окошко комнаты, и слово «самоубийство» носилось по голове. Он вспомнил, как Алекс когда — то объяснял ему, что, как и все наборы из двух в жизни — черный и белый, юность и старость — наша тяга к жизни противостояла тяге к смерти: инстинкту к разрушению. Это чувство появлялось, когда смотришь с края обрыва. Это ощущалось, когда склонялся вперед, и темное, но захватывающее желание просило его придвинуться еще ближе к краю. Броситься вниз почти намеренно.

Он звал это «Танатос». Тяга к смерти. Желание вернуться в неорганическое состояние, откуда мы пришли. Тяга к агрессии, что была направлена внутрь и приводила к суициду.

Но Дилан сделал это не поэтому. Теперь его попытка провалилась, и он не знал, остались ли Нив и Ромер интересами Жнеца.

Жнеца, чье лицо Дилан теперь видел. Лицо, которое он заметил бы в толпе. Лицо человека, а не демона. Лицо с мотивом.

Стук в дверь отвлек его, он услышал, как открывается дверь. Через пару секунд на пороге появился Алекс в твидовом костюме и синей водолазке.

Мышцы Дилана стали вялыми при виде него. Он хотел заговорить, но вместо этого прошел к Алексу, который снял рюкзак и зашагал ему навстречу.

Он обнял Дилана так крепко, что стены между ними начали крошиться. Он прижал ладонь к затылку Дилана, как в тот раз, когда Дилан поранился, упав с лестницы на детской площадке.

Эмоции мерцали в груди Дилана. Он хотел всхлипнуть. Но подавил это, не собираясь выпускать это.

— Прости, — пробормотал Алекс в плечо Дилана. — Прости, что я сорвался.

Дилан тряхнул головой, комок боли в горле мешал говорить.

Алекс отодвинулся, обхватил лицо Дилана руками.

— Как ты себя чувствуешь?

— Живым, — сказал Дилан не так бодро, как ожидал.

Серьезный вздох, смесь облегчения и сожаления, вырвался из Алекса, он снова обнял Дилана.

— Говорят, твое сердце не билось почти минуту, — сказал он. — Тебя официально назвали мертвым. Если бы твое сердце не завели…

— Это… — сказал с импульсом Дилан, глядя на дверь перед собой большими глазами.