Предвестник шторма

— Сами вы дылда! Как бы то ни было, она выпускает кишки из командного корабля, но примерно треть корабля остается целой. Видимо, с некоторых позиций ГЛО зрелище выглядело действительно эффектно. Этот здоровый кусок космического крейсера поднимается вверх по красивой баллистической дуге, двигаясь словно при замедленной съемке, — описывал капитан О’Нил, помогая себе обеими руками. — Следует помнить, что в основе лежал сравнительно маленький, но довольно заметный ядерный взрыв…

— Около четырех килотонн, — встрял генерал Крено, делая внушительный глоток коньяка, — и на расстоянии меньше километра!

— Больше трех километров. Так или иначе, он увенчивает грибовидное облако, описывает потрясающую вертикальную арку и изящно падает вниз…

— …прямо на Бакли! — взвыл генерал Крено и зашелся смехом.

— …прямиком на рядового второго класса Бакли. Он был среди парней на крыше, в радиусе взрыва…

— Sacre Bleu! [36] Я был в радиусе взрыва!

— Да вы, парни, едва ли что почувствовали в тени загораживающих взрыв зданий!

— Он называет это в тени зданий! Oui! Они сыпались нам на уши! — прокричал генерал и помахал обеими ладонями по бокам головы. — Я знаю, я знаю…

Он махал в воздухе поднятой рукой.

— Придирки, придирки… в общем, вот стоит Бакли, грависапоги надежно уцепились за какую-то крепкую конструкцию, живой, несмотря ни на что, переживший прямое действие ударной волны, переживший прямой удар нейтронного импульса, переживший прямое воздействие теплового импульса… — Майк сделал драматическую паузу.

— Но ведь он не погиб от взрыва? — спросил один из адъютантов, на что и строился расчет.

— В скафандре? Не-е, но его смело напрочь. И на этот раз он ждал, пока его откопают. Ему деваться было некуда, так как он оказался в здании на пятьдесят этажей ниже, прямо под обломком космического крейсера размером с четверть километра, — закончил капитан О’Нил, усмехаясь.

— За рядового Бакли! — проревел генерал Крено, высоко поднимая свое бренди.

— За рядового Бакли! — проревел капитан О’Нил. — И за прочих несчастных хмырей, кто носит Печать Преисподней! — закончил он с легким ожесточением.

— Ну, ну, — успокаивающе произнес генерал Тэйлор после мгновения неловкой тишины, затем все подняли бокалы и выпили. — Ты так это называешь, Майк?

— А разве нет, сэр? — спросил капитан О’Нил, шатаясь, словно дуб на ветру. — Насчет кайфа пусть это была шутка, но только в броне можно пойти прямо в этот дурацкий ядерный взрыв. Что мы уже делали, что нам придется делать еще. Что ж еще за планы я разрабатывал две недели? Пойти туда, куда не может пойти никто другой, сделать то, что не сможет никто другой, и повторять это до тех пор, пока не останется никого из нас.

Потому что по какой-то Богом проклятой причине на нас собирается навалиться в пять раз больше послинов, чем на Барвоне и Диссе. Как нам всем хорошо известно, сила такого уровня блокирует нас полностью. Никакой крупный корабль не сможет прорваться через огонь такой силы!

Поэтому, начиная с момента приземления послинов и до тех пор, пока Флот не станет достаточно сильным, чтобы прийти к нам на помощь и истребить посадочные модули, мы будем отрезаны от пополнения снаряжением от ГалТеха. И это означает десять маленьких бойцов Мобильной Пехоты… девять маленьких бойцов МП… восемь маленьких бойцов МП, пока мы не «вознесем хвалу Господу, что нас совсем не осталось, потому что выпить все это достанется только одному из нас». И это моя клевая работа повести свою роту в этот шторм ядерных зарядов, газов, гиперскоростных снарядов, драться с послинами на их условиях при численном превосходстве сто тысяч к одному и прикрывать все прочие войска, у которых нет снаряжения, чтобы это испытать. Да, сэр, — закончил Майк. — Я это придумал, я это сделал, я этим живу, и я называю это Печатью Преисподней. А всех, кто ее носит — Проклятыми! — негромко закончил он.

17

Лунная орбита, Сол III

13 сентября 2004 г., 22:30 восточного поясного времени

— Чтоб меня черти взяли!

Если бы кто-нибудь присутствовал, когда капитан первого ранга Уэстон открыла электронную почту из Штаба Флота на Базе Титан, его бы впечатлило ее владение ненормативной лексикой. Она ругалась добрых две минуты, ни разу не повторившись. В конце злобного выступления она резко оборвала себя, осознав, что эта реакция вызвана трудностями нового назначения.

За короткое время своего пребывания Уэстон смогла установить только одно: положение даже хуже, чем она ожидала. Теперь она понимала, что поддержание систем в рабочем состоянии являлось не только следствием титанических усилий ее старпома, но и чистым везением. Любые из временных приспособлений и заплаток могли выйти из строя в любое время. Это могло создать впечатление, что капитан первого ранга Уэстон вовсе не была столь компетентна, как некоторые думают. Вряд ли это погубит ее карьеру, но будет чертовски неловко.