Предвестник (СИ)

— Неа. В данный момент рулю я. Но под неусыпным присмотром системы контроля за телодвижениями того, кто держится за джойстики управления. Кстати, машины сопровождения только что опознались и закладывают вираж, чтобы пристроиться к нашему хвосту.

Одновременно с этим заявлением Ростовцева добавила тяги на движки. Нас, конечно же, вжало в спинки сидений, а высокопоставленный гость снова разволновался:

— И поэтому вы набираете скорость в столь экстремальном режиме?

— А почему бы нам не погонять, если запас мощности позволяет и не такое, прямо по курсу нет ни одной летающей лоханки, а конвертопланами сопровождения управляют настоящие профи?

Почувствовав, что Еремеева начинает потряхивать, я решил, что Росянка заигралась, и постарался его успокоить:

— Виктор Викторович, вы упускаете маленький, но очень важный нюанс.

— И какой же?

— Аня — снайпер. Причем не только по военно-учетной специальности, но и по складу характера!

— Вы хотите сказать, что она никогда и ниче-…

За мгновение до того, как он сообразил, что я имел в виду, и начал излагать свою мысль, эмоции Ростовцевой полыхнули сначала недоумением, затем пониманием и, в конечном итоге, сменились ледяным бешенством! Еще через долю секунды шеститочечные ремни безопасности намертво прижали нас к креслам, машина ушла в безумный вираж с одновременным снижением, а напарница выдала очередь из коротких, но информативных фраз:

— Мы в захвате… Нет, в двух… Пошли ракеты… Сбрасываю обманки и ухожу…

Руки уперлись в подлокотники сами собой. Затылок без участия разума вжался в подголовник, а глубочайший боевой транс, в который меня закинуло на автомате, внезапно позволил почувствовать происходящее в разы ярче и четче, чем когда бы то ни было! Я наблюдал, как ночное зарево над далеким Лос-Анджелесом медленно заваливается вправо и неторопливо исчезает в углу остекления кабины; видел, как в иллюминаторах и черном зеркале океана, к которому мы «падали», вспыхивают и гаснут огни тепловых ловушек; успел заметить, как за моим иллюминатором проползла огненная «комета», и как все в том же «зеркале» рванула вторая.

Что самое интересное, параллельно со зрением в похожий режим переключились и другие органы чувств. В результате я слышал каждый вдох и выдох Лерки, Аньки и Виктора Викторовича; чувствовал запахи пота; четко представлял свое положение в пространстве во время самых сумасшедших эволюций «Гнева» и так далее. Но все это шло лишь фоном. А большая часть внимания фокусировалась на мельчайших изменениях в характере движения машины: я понимал, из-за какого движения джойстиков управления меня тянет к потолку, вжимает в сидение или бросает вперед; уловил миг открытия крышек пусковых шахт оружейных пилонов; ощутил короткие импульсы, передавшиеся в корпус «конверта» в момент пуска первой пары ракет «воздух-воздух»!

Да, изменения в восприятии времени превратили ожидание результата в вечность, но сдвоенная вспышка, осветившая салон, чуть запоздавший грохот взрывов и ударная волна, заставившая наш «Гнев» клюнуть носом, быстро вернули настроение в норму. А старт второй пары, еще одна ослепительная вспышка, злое удовлетворение, появившееся в эмоциях Ростовцевой, и полный хаос в эмофоне Еремеева сподобили «пошутить»:

— Блин, Ань, рисовать звезды на фюзеляже не вариант — во-первых, они не подойдут к имеющейся картинке, а во-вторых, американцы обидятся. Может, обойдемся зарубкой на каком-нибудь ненужном элементе деревянной облицовки салона?

— В салоне моего «Гнева» ненужных элементов нет! — плавно вернув машину в горизонталь, притворно возмутилась она. — Так что с вас два очень больших и очень вкусных торта. В смысле, ПО два. С каждого. И…

— Деточка, а ты не лопнешь?! — включилась в игру Лерка, мгновенно сообразившая, что мы пытаемся выбить Виктора Викторовича из состояния шока. — И потом, что бы ты сделала без нашей моральной поддержки?

— Прошу прощения за то, что перебиваю, но я уже оклемался… — хрипло выдохнул пресс-секретарь президента, посмотрел на свои трясущиеся пальцы и криво усмехнулся: — Да, не совсем, но все равно хочу задать пару вопросов.

— Я готова ответить на шесть! — хохотнула Ростовцева. — Внешние камеры «Гнева» не выключаются вообще. Копии сделанных ими записей упадут на ваш на телефон сразу после посадки. Координаты падения обломков машин агрессоров прилетят тем же сообщением. В данный момент мы возвращаемся на остров Очарования. Войдем в зону ответственности его оружейных систем через тридцать две секунды. Татьяна, отслеживавшая наш полет, запустила экстренный протокол, так что максимум через три минуты над нами появится дежурное звено истребителей.