Предвидение

Ну и взгляд. Хотя нельзя сказать, что он ничего не сделал Стоуну. Он как-то бросил перекидывающегося оборотня. Но Стоун ненавидел его с того дня, как он вошел в школьные двери. Как будто Стоун учуял в его генах Малачая и реагировал на примитивном уровне.

— Ник?

Через мгновение он понял, что с ним заговорила Коди.

— Да?

— Ты в порядке?

Он медленно моргнул. Если честно? У него немного кружилась голова.

— Вроде, а что?

— Звонок?

Ник огляделся и понял, что кабинет опустел. Рядом с ним стояли Коди и Калеб и хмурились.

Какого черта? Он только что смотрел на Стоуна…

Точно?

— Что-то не так, я пытался поговорить с вами телепатически. Вы меня слышали?

— Нет, — Коди опустилась рядом с ним и откинула его волосы со лба, чтобы проверить, нет ли у него температуры. — Ты липкий и у тебя жар.

Мило прикусив губку, она посмотрела на Калеба.

— Малачай может заболеть?

Калеб покачал головой.

— Нет, когда он входит в силу.

Благодарный за беспокойство Ник, поцеловал ее руку.

— А может это из-за Глаза?

Она скорчила ему рожицу.

— Пожалуйста, скажи, что оставил его дома.

— Он в моем кармане. Я хотел с его помощью поиграть в лотерею после школы.

Она что-то пробормотала, и он был уверен, что она выругалась на языке родителей.

— Зачем? — таким тоном раздраженные родители разговаривали с ребенком, когда он вытворил нечто умное, например, засунул пинцет в розетку.

— А для чего он еще. Я решил, что он мне должен после того, что я из-за него пережил.

Она растопырила пальцы с выражением лица, говорившим, что будь у нее силы Малачая, она бы придушила его немедленно.

Калеб положил руку на ее плечо, успокаивая.

— Помни, ты лююююбишь его, Коди.

— И я тут думаю, почему.

— Я тоже задаюсь этим вопросом каждый раз, когда ты произносишь это вслух.

— Приятель, ты потешил мое эго, — Ник потер лоб и сощурился, пытаясь настроить зрение. — Думаешь, это действует Глаз?

— Нет, — Калеб прихватил рюкзак Ника. — Но ты выглядишь плохо… как выглядел твой отец, когда ты навещал его в тюрьме.

У Коди отпала челюсть.

— Что ты сказал?

— То, что сказал, — Калеб протянул руку Нику. — Давай кулак.

— Зачем?

— Делай и прекрати ныть!

Нику не понравился его тон. Такое не предвещало ничего хорошего. И когда он подчинился, и Калеб с помощью когтя вскрыл открытую часть его руки, он понял почему. Блин!

— Больно, урод!

Калеб проигнорировал его слова и выругался, отпуская кровоточащую руку Ника.

— Думаешь, это больно? О, ты себе не представляешь, как это на самом деле. И у нас крупные неприятности.

Тяжело дыша, он убрал когти и посмотрел сузившимися глазами на Коди.

— Ты знаешь космические законы. Он мой хозяин. Я не могу причинить ему вред. Есть только один способ… — он дернул головой в сторону кровоточащей руки Ника. — Что-то высасывает из него Малачая.

— Как такое возможно? — выдохнула Коди.

— Не знаю, не слышал о таком раньше.

Краска отлила от лица Коди.

— Калеб, если кто-то об этом узнает…

— Поверь мне, Найрия, я знаю… Он труп.

Глава 4

Аэрон прижал руки к глазу, пытаясь не дать черепу треснуть. Хотя он бы не возражал, если бы это прекратило боль. Пожалуйста, что угодно, но пусть перестанет болеть…

Он с трудом приоткрыл второй глаз, чтобы понять, куда его черти занесли, потому что его посетило дрянное ощущение, что это не дом Калеба.

По заплесневелому и потрепанному состоянию места стало ясно, что это не Св. Ричард, если только он не очутился в куче грязного мальчишечьего белья.

И в этом случае стиркой не озадачивались несколько дюжин декад. Или даже больше.

«Фу, больше не буду жаловаться на вонь Даева», — если честно, то он уж лучше зароется носом в волосатые подмышки Калеба после тренировки в августе, чем будет дышать этой невообразимой вонью. Пахло даже хуже ботинок Дагды, который долго преследовал Морригана. По сравнению с ней даже Кун Аннун был прекрасным лебедем[3].

Он сел и замер. В двух дюймах от его носа была самая уродливая собака, которую он когда-либо видел. Не хватало только красных ушей и завывания, чтобы понять, что смерть близка.

— Привет, щеночек. Уверен, я могу дать тебе пожевать отличный тапок.

«Если ты сунешь мне свой ботинок, я зашвырну тебя туда, где солнце не светит, ирландец».

Уронив руку, Аэрон улыбнулся от неестественного тона.

— Не ирландец, если уж говорить точно. А ты кто, Скуби?

«Не Скуби».

— Адская гончая?

«Почти, если быть точным».

— Языкастый ты засранец.

«Побудешь здесь столько же и тоже станешь».

— А это где? — Аэрон старался говорить безразличным тоном.

«В Асмодее».

Ну конечно же. Аэрон громко застонал.

— Я так понимаю, ты на плохой стороне изгороди?

«А есть хорошая?»

— Торна.

«Я ничего не знаю о Торне».

— Ну вот и ответ, — Аэрон посмотрел на сырые иссиня-черные стены его импровизированной тюрьмы. По ним сочилось нечто вроде густого масла. По крайней мере его не связали. Но это бы им не помогло. Тяжело связать пуку, и хотя он все еще немного злился на свою семью за их проклятие, но за это даже можно было бы поблагодарить.