Предводитель волков

Начало рыбной ловли у пруда собирает — соответственно размерам и богатству этого пруда — не менее внушительную и по-своему не менее элегантную толпу, чем скачки на Марсовом поле или в Шантийи, когда состязаются знаменитые лошади и жокеи.

Только здесь на представление не смотрят из ложи или из кареты.

Нет, каждый приезжает в чем хочет или может — в одноколке, шарабане, фаэтоне, двухколесной тележке, верхом на лошади или на осле; затем, прибыв на место, каждый устраивается — конечно, учитывая почтение к властям, развитое даже у самых непросвещенных народов, — в соответствии с временем прибытия, силой локтей и более или менее выраженным движением бедер.

Прочно закрепленная решетка защищает зрителей от угрозы упасть в воду.

По цвету и запаху воды определяют, когда появится рыба.

У каждого зрелища есть свои неудобства. Чем роскошнее и многолюднее собрание в Опере, тем больше вдыхаешь углекислого газа; чем ближе волнующая минута во время рыбной ловли, тем больше вдыхаешь азота.

Сначала, как только затвор открывают, вода течет чистая, прозрачная, слегка зеленоватая, как в ручье.

Это появился верхний слой, увлекаемый своим весом.

Затем вода понемногу утрачивает прозрачность и окрашивается в серый цвет.

Это вытекает второй слой. В нем, по мере того как цвет сгущается, время от времени появляются серебристые проблески.

Мелкие рыбки вынужденно становятся разведчиками: маленький размер не дает им возможности сопротивляться течению.

Их даже не пытаются подобрать, им позволяют проделать в поисках лужиц, остающихся на дне водоема, те самые упражнения, которые у бродячих акробатов получили образное название прыжка «рыбкой».

Затем идет черная вода.

В этом действии зрелища внезапно все меняется.

Рыба инстинктивно, в меру своих сил, пытается сопротивляться непривычному течению, увлекающему ее; ей неоткуда узнать, что течение опасно, она угадывает это сама и старается, как может, идти против течения.

Щука плывет рядом с карпом, которого вчера еще преследовала, не давая ему слишком разжиреть; окунь двигается рядом с линем, даже не думая вцепиться зубами в лакомую плоть.

Так иногда арабы, выкопав яму для зверей, находят вместе серну и шакала, антилопу и гиену, и гиена с шакалом так же кротки и так же пугливы, как серна и антилопа.

Наконец, силы борющихся иссякают.

Разведчики, о которых мы только что говорили, встречаются все чаще, появляется рыба внушительного размера; доказательством того, что ею не пренебрегают, служит приход сборщиков.

Сборщики одеты в простые полотняные штаны и рубашки.

Штаны у них закатаны до бедер, рукава — до плеч.

Сборщики сваливают рыбу в корзины.

Ту, которую позже продадут живой или сохранят для нового заселения пруда, переносят в другой водоем.

Приговоренную к смерти просто выбрасывают на траву и продают в тот же день.

Чем больше прибывает рыбы, тем громче и радостнее кричат зрители.

Они совсем не похожи на посетителей наших театров.

Эти зрители приходят не для того, чтобы скрывать свои чувства, и не считают хорошим тоном изображать безразличие.

Нет, они приходят развлекаться и встречают шумными, радостными, искренними аплодисментами каждого упитанного линя, каждого жирного карпа, каждую большую щуку.

Так же как на параде, когда отряд следует за отрядом в соответствии со своим, если так можно выразиться, весом, впереди — легкие стрелки, за ними — внушительные драгуны, в конце — тяжелые кирасиры и нагруженные артиллеристы, — точно так же следуют друг за другом и различные виды рыб.

Впереди идут самые маленькие и слабые.

Самые большие или самые сильные — последними.

Наконец в какой-то момент вода начинает иссякать.

Отверстие буквально забито теми, что оставались в резерве — то есть наиболее важными особами пруда.

Сборщики сражаются с настоящими чудовищами.

Это развязка.

Это час аплодисментов и криков «браво!».

Спектакль окончен; теперь можно увидеть актеров.

Актеры изнемогают на траве.

Некоторые приходят в себя в ручье.

Вы ищете угрей; вы спрашиваете, где же они.

Тогда вам показывают трех или четырех угрей толщиной с большой палец и длиной в половину руки.

Благодаря своему строению, угри — по крайней мере на время — избежали общей участи: они спрятались в тине.

Именно по этой причине вы встречаете на берегах пруда вооруженных людей, именно поэтому время от времени раздаются выстрелы.

Если вы спросите, зачем стреляют, вам ответят: чтобы заставить угрей выйти из тины.

Теперь поговорим о том, почему угри вылезают из тины, когда раздаются выстрелы. Почему они ползут к ручьям, текущим по дну пруда? Зачем, наконец, они, раз уж сидят в безопасной тине, — как многие знакомые нам люди, у которых хватает здравого смысла там и оставаться, — вместо того чтобы переждать беду, направляются к ручью, который увлекает их в водоем, то есть в общую могилу?

Теперь, когда этот вопрос поставлен в прямой связи с рыбой, Коллеж де Франс сумеет легко на него ответить.

Итак, я спрашиваю ученых: не являются ли ружейные выстрелы предрассудком и не происходит ли просто-напросто то, что мы опишем ниже?