Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы, протоармяне)

Вопрос о вероятной дате появления носителей протоармянского языка на Армянском нагорье. Поскольку древнеармянский язык не родственен языкам автохтонов Армянского нагорья — хурритов, урартов и т.п. (хотя именно эти языки являются для него субстратом), ясно, что он занесен сюда извне. А поскольку он не принадлежит и к тем ветвям индоевропейской семьи, которые проникли в Переднюю Азию в III и первой половине II тыс. до н.э., [203] постольку он должен считаться появившимся здесь либо еще раньше, либо позже этого времени.

Однако нет никаких данных о наличии в Передней Азии индоевропейских языков, более ранних, чем анатолийские и индоиранские. Правда, согласно теории Г. Б. Джаукяна, урартский язык находится в боковом (коллатеральном) родстве с праиндоевропейским. Однако мы уже отмечали, что индоевропейские черты в урартском, вероятнее всего, являются результатом воздействия адстрата— соседних анатолийских языков юго-восточной подгруппы. Во всяком случае, и с этими индоевропейскими элементами в урартском древнеармянский не разделяет важнейших фонетических особенностей [480]и, следовательно, не может быть возведен к ним.

Остается вывод, что протоармянский язык был занесен на Армянское нагорье позже середины II тыс. до н.э. и, конечно, раньше середины I тыс. до н.э. — периода, к которому восходят первые пласты заимствований из иранских и семитских языков в древнеармянский. Таким образом, единственной ветвью индоевропейской языковой семьи, к которой может быть отнесен древнеармянский язык, является фрако-фригийская, датируемая в Азии XII в. до н.э. К сожалению, наши сведения о [204] фрако-фригийских языках чрезвычайно скудны, однако имеющиеся данные подтверждают их родство с древнеармянским [481]. К тому же греческие авторы, заставшие армянский язык на чрезвычайно ранней стадии развития — за тысячу лет до первых памятников армянской письменности — свидетельствуют что он был тогда очень похож на фригийский (Эвдокс Книдский) и что армяне считались в Малой Азии «отселившимися от фригийцев» (Геродот). Мы не имеем оснований не доверять [205] этим свидетельствам [482]. Таким образом, протоармянский язык мог появиться на Армянском нагорье не ранее XII и не позже VI в. до н.э.

Начиная с середины VIII и по конец VII в. до н.э. вся территория от гор Киликийского Тавра на восток входила в состав могущественных держав, которые вряд ли могли допустить значительные этнические передвижения по своей территории, и во всяком случае, такие передвижения не могли бы пройти без того, чтобы об этом не сохранили известий многочисленные дошедшие до нас от этого времени летописи, анналы, надписи и царские письма. Эти источники сообщают для данного отрезка времени о вторжении киммерийцев из Северного Причерноморья — по-видимому, через Дарьял во второй половине VIII в. до н.э., — и о вторжении скифов через Дагестан в начале VII в. до н.э. Скифы не могут иметь отношения к образованию древнеармянского языка, так как говорили на языке иранской группы [483], и то же, с нашей точки зрения, верно в отношении киммерийцев [484]. Однако большинство исследователей [206] считают киммерийцев фракоязычными, и поэтому следует рассмотреть, нельзя ли считать их язык предком древнеармянского [485].

На это следует ответить отрицательно. Прежде всего, киммерийцы были малочисленны [486]. Опасность их заключалась лишь в их большой подвижности, в том, что они впервые ввели тактику массового кавалерийского боя. Затем, по имеющимся данным, они осели не на Армянском нагорье, которое в то время прочно удерживала Урартская держава, а западнее — в восточной Малой Азии и Понте и, возможно, севернее, в некоторых районах Грузии [487].

Таким образом, период с 750 г. по, примерно, 635 г. до н.э., следует исключить как возможное время проникновения носителей протоармянского языка на Армянское нагорье.