Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Чтобы избежать этого противоречия можно попытаться сформулировать различие между историей и предысторией на языке характеризации моделей прошлого. Например, так: исторические модели основаны в основном на письменных источниках о прошлом, в то время как модели предысторического периода базируются в первую очередь на материальных свидетельствах о прошлом и на аналогии с сохранившимися пережитками прошлого у первобытных народов или с дожившими до исторического времени старинными обычаями и обрядами.

На самом деле при таком подходе граница между историей и предысторией оказывается весьма расплывчатой, ибо и исторические модели частично базируются на артефактах (переживших свое время и сохранившихся до момента их описания кем-либо или данных нам в форме археологических находок и их реконструкций), таких как руины и монеты, керамика или предметы утвари, остатки одежды или орудий труда и т. п. В то же время предысторические модели построены в основном на археологическом материале, но и они используют письменные источники типа описаний чужих племен путешественниками или старых этнографических записей. И не только их, но и труды историков, как утверждает книга «История Эстонии I» Айна Мяэсалу и др. (см. [Мяэсалу], выделения жирным шрифтом принадлежат авторам):

Отдельные сведения о доисторическом периоде на территории Эстонии содержатся и в древнейших письменных источниках. Некоторые учёные полагают, что среди прочих упомянутых римскими историками и географами народов, живших за пределами Римской империи, можно узнать и эстов. Более уверенно о сведениях, касающихся предков эстонцев, можно говорить в связи со скандинавскими и исландскими сагами. Хотя они были записаны только в XIII веке, в них отражены и события предшествующих столетий, рассказы о которых в течение длительного времени устно передавались из поколения в поколение. О некоторых событиях, относящихся к последним столетиям доисторического периода (главным образом, о военных конфликтах), упоминается также в древнерусских летописях. Среди средневековых хроник наиболее богата информацией хроника Генриха Латвийского, в которой говорится о крещении местных народов и о сопутствующих этому волнениях в начале XIII столетия.

Впрочем, и среди исторических источников немало таких, которые написаны не очевидцами и даже не современниками, а со слов других или на основе не обязательно достоверных более древних текстов. Мне кажется, что и такой путь определения предыстории — на основании типа источника исторической информации — не является до конца приемлемым. Вместо него можно попытаться или изменить терминологию и говорить о более ранней и более поздней истории, так что ранняя история была бы в этом случае синонимом традиционного и не очень четко определенного понятия предыстории.

Проще всего проводить хронологическую разделительную линию между предысторией и историей. Так поступили, например, авторы уже процитированной книги [Мяэсалу], дав своей первой главе заголовок «Доисторический период» и определив хронологические рамки такового. При этом, они, в полном согласии со сказанным мной выше, считают началом эстонской истории появление на территории современной Эстонии первых поселений (коим они приписывают возраст в 9,5 тысяч лет), т. е. начало предыстории (здесь она названа доисторическим периодом), а конец доисторического периода относят к 1227 г. Продолжу цитирование на тему об эстонской истории.