Предзнаменование

— Никак. Он умчался, выкрикивая какие-то бессвязные слова. Потом я узнал, что он уехал из города, спалив собственный дом. Возможно, это было следствием потрясения: ведь у него умерли от чумы жена и дети.

— Вы допросили Саразена?

— Не успел. На другой день он бежал в Женеву. Наверное, испугался костра или разорения. — Иоанн Римский отодвинул от себя тарелку. — Господин Молинас, я ответил на все ваши вопросы. Позвольте и мне задать вам несколько.

Молинас кивнул:

— Я к вашим услугам, падре. Спрашивайте.

— Первый вопрос, возможно, прозвучит провокационно, но я не имею злого умысла. Вы помните, как два года назад в этом городе вас арестовали по обвинению в распространении чумы? Некоторые из ваших обвинителей умерли, некоторые вас позабыли. Но кто-то, возможно, и помнит. А вы разгуливаете по городу в своем черном плаще, как ни в чем не бывало. Вы не боитесь, что вас узнают?

— Если бы я боялся, я не занимался бы своим ремеслом.

— Ладно, вопрос второй. Вы преследуете Нотрдама с упорством, выходящим за рамки разумного. За какими еще колдунами вы гонялись по всей Европе? Думаю, таких нет. И полагаю, что никто из ваших коллег никогда не занимался ничем подобным. Я понимаю, ваша истинная цель — Ульрих из Майнца. Что же такого опасного в доктрине Ульриха?

Молинас ожидал подобного вопроса. Когда его задал секретарь Супремы, он ответил прямо, как того требовал долг. Но Иоанн Римский принадлежал к другой ветви инквизиции.

— Если гугеноты служат дьяволу, то иллюмипаты — его прямое порождение, — сказал он сухо. — И в этом состоит их конкретное могущество. Не спрашивайте какое.

Если Иоанн Римский и был поражен, то виду не подал. Он потянулся за салатом и, заметив в дверях слугу, сделал ему знак принести еще графин вина. Только после этого он взглянул на собеседника.

— И больше вы ничего не можете мне сообщить?

— Сожалею, но нет.

— Тогда чего вы от меня хотите? Учтите, что вы простой фамильо.

— Уже нет. Теперь я визитадор. Это инспектор, имеющий право взять на себя обязанности испанского инквизитора, с которыми тот не справился.

— Здесь мы не в Испании. Повторяю вопрос. Чего вы от меня хотите?

Молинас решил не обращать внимания на явную враждебность инквизитора.

— Сейчас скажу. Прежде всего мне необходим официальный мандат французской инквизиции. Нет, не беспокойтесь, мое содержание останется за инквизицией Испании. Однако грамота кардинала делла Ровере, благодаря которой вы меня любезно приняли, гарантирует мне свободное передвижение по французской территории, но не обеспечивает содействия церковных властей. Таким образом, я должен каждый раз объяснять, кто я и чем занимаюсь, как, например, вам. Инвеститура Тулузы позволила бы мне беспрепятственно выполнять свою миссию.

— Я должен поговорить с главным инквизитором, Матье Ори. Какова вторая просьба?

— О, проще не бывает. Вы, падре, без сомнения, получаете сведения о Нотрдаме. Хотелось бы знать, где он находится. На какое-то время я потерял его след.

Иоанн Римский небрежно взмахнул рукой, в которой был зажат нож.

— Это я могу сказать вам сразу. Он в Бордо.

— И чем занимается?

— У меня не слишком свежие сведения. Думаю, изготавливает мармелады, косметику и прочую ерунду. Он работает в лавке Леонара Бандона, знаменитого аптекаря, что обеспечило ему дружбу многих состоятельных людей.

— Полагаю, евреев?

Иоанн Римский подождал, пока слуга поставит на стол очередной графин с вином и уйдет.

— Нет. Я лично знаю Шарля Сенинюса, Жана Таррага, адвоката Жана Трейе. Все они добрые христиане и добропорядочные буржуа. Вы, испанцы, просто помешаны на евреях.

— На то есть веские причины. В ваших донесениях говорится, что у него есть отношения с какой-нибудь женщиной?

— С какой-нибудь одной? Нет. Он, конечно, посещает веселые дома, как и все. — Иоанн Римский пожал плечами. — Поймите меня, господин Молинас. Даже после того, что вы рассказали мне об иллюминатах, ваш маг мне мало интересен. Учтите, что гугеноты множатся день ото дня, а вальденсы настолько обнаглели, что открыто отправляют свои обряды. Я попытаюсь достать вам документ, о котором вы просите, но большего сделать не смогу. Я не вправе расходовать все силы на поимку одного человека.

— Человек один, но имя ему легион. — Мрачно проговорив эти слова, Молинас резко встал из-за стола. — Извините, падре, я должен вернуться к своим обязанностям. Вы знаете, где найти меня, когда получите мандат из Тулузы.

Под слегка оторопелыми взглядами инквизитора и прислуги Молинас вышел из комнаты. Он пересек вестибюль дворца, но на улицу не вышел. Свернув в коридор, украшенный фламандскими гобеленами, он оказался перед дверью из неструганого дерева, слегка контрастирующей с роскошью общего убранства дворца. С разрешения кардинала Галаццо делла Ровере у него была здесь своя комната, которая позволяла не показываться на людях и выходить в город только по ночам. Это подвальное помещение смотрелось нарядно, хотя и скромно, на стенах не проступала сырость.