Преемник

– Откуда у тебя столько денег? – потрясенно спросил кто-то; кажется, это была Гезина, я не разобрала, мне было все равно; я думала, о том, что Флобастер не простил меня перед смертью. А если и простил, то я теперь не узнаю.

Никогда.

Глава шестая

* * *

Вода притягивала его с давних пор. Теперь он предавался излюбленному занятию, прислонившись к рассохшимся перилам горбатого мостика и глядя, как подрагивает зеленая гладь реки и как кружат, чуть не сталкиваясь, тяжелые стрекозы.

Так было и раньше. В памяти его возникла другая, широкая река с такими вот стрекозами, мальчишки-рыболовы со своими самодельными сетками и костяными крючками…

Те мальчишки давно умерли. От старости. И сменилось бесчисленно поколений стрекоз.

Он усмехнулся. Впервые за долгое время он явится, не дожидаясь дня Премноголикования. Нарушит традицию…

Тот, что пришел извне, любит традиции. Приходит, будто блюдя ритуал, и все так же мнется у Двери, ожидая приглашения. Тот, что пришел извне…

«И воцарится, и… плачьте, живущие… И Привратник станет ей слугой и наместником»…

Он поморщился. Слишком много хлама накопилось в памяти за последние сто лет.

«…А если один волк захочет позвать другого? Как-то он его называет?» Он смотрел на свое отражение, темное отражение в медленно струящейся воде. Ему хотелось, чтобы его позвали.

Тогда он наклонился над водой, навалившись на парапет локтями.

– Руал, – шепотом сказали его губы.

Отражение молчало, потрясенное звуком собственного имени.

– Я понимаю… – он снова криво усмехнулся. – Но ты-то… Зачем?

Порыв ветра подернул воду рябью. Ему показалось, что так уже было однажды.

В тот же момент на спину его лег чужой взгляд, цепкий и вязкий, как смола. Еще не обернувшись, он знал уже, что там, позади, только пустая дорога да взвинченные пыльные столбы; он знал это и все же обернулся.

Чужой взгляд не исчез.

Он криво усмехнулся и подумал, что и это уже было. Давным-давно…

Тогда он был Привратник. Кто он теперь, чем он так интересен Тому, кто смотрит, желая войти?

«Руал», – прошелестело по краю его сознания. Отзвук, прикосновение, эхо давнего зова…

Он ждал и этого – и все же вздрогнул, мгновенно испытав давно забытое чувство – мороз по коже.

Все повторяется.

* * *

Внутри моей груди сидела толстая игла. Временами я замирала, забывалась, тупо глядя в ползущую навстречу дорогу, и тогда игла причиняла только тупую тягучую боль. Однако стоило лишь допустить неосторожное движение души, лишнее воспоминание – и, потревоженная, игла снова протыкала меня насквозь; я осознавала потерю десятки раз подряд, и боль не притуплялась.

Луар молчал. Навстречу ползла серая лента дороги…

И топала пегая лошадка, привычная к своему неспешному пути, к запаху дыма и грому жестяного листа, к любопытствующей толпе, к бесконечной смене декораций, дорог, дворцов, базаров…

Я вздрагивала, приходя в себя. Две моих жизни переплелись, спутались, как брачующиеся змеи. Я забывала, кто за моей спиной – спокойный ироничный Флобастер либо тот, другой, из-за которого все оборвалось…

Все оборвалось. Флобастер пытался меня удержать, – возможно, он предчувствовал свой ужасный конец. Если б я была там, его бы не убили. Во всяком случае, сначала убили бы меня…

Кем он мне был? Кем же он все-таки был?

Над дорогой стояло облако, похожее на безвольную, мертво повисшую руку. Из небесной ладони выскользнула и теперь моталась по небу черная птица.

Что, если он умер, не простив?!

В безлюдной рощице нас догнал незнакомый всадник. Хмурый старикашка, заросший от уха до уха жесткой, как щетка, редкой бороденкой, требовательно взмахнул рукой – я испугалась, но как-то вяло, ненатурально. Луар натянут поводья и спустил меня на землю. Стоя на ватных ногах, я смотрела, как он толкует о чем-то с жилистым старикашкой, как, отрывисто поклонившись, тот разворачивает лошадь и скачет обратно…

– Кто это? – спросила я спустя полчаса дороги.

Луар нехотя поморщился:

– Это человек Совы… Старый плут раскопал-таки свои тайники и добыл, что мне нужно… Я назначил встречу.

Его слова доходили до меня медленно, как медленно достигают берега круги от брошенного в болото камня.

– Останови-ка лошадь, – попросила я шепотом.

В такой просьбе не было ничего необычного – но голос мой нехорошим образом дрогнул. Луар придержал коня и внимательно на меня воззрился; выпутавшись из его рук, я неуклюже соскользнула на дорогу.

Некоторое время мы смотрели друг на друга – он сверху, я снизу, он вопросительно, я – отчаянно и зло:

– Так ты, значит, назначил встречу? Сове?

Он кивнул, все еще не понимая. Я с шумом втянула в себя воздух:

– Он убийца. Убийца и палач. А ты…

Мне хотелось выплеснуть на него слишком многое; от избытка слов и чувств я запнулась и замолчала, разевая рот, как выброшенная на берег рыбина. Луар устало вздохнул, соскочил с седла и встал рядом:

– Ну-ка, перестань… Успокойся… Хочешь, давай пройдем пешком.

– Что ты там делал? – завопила я, наконец овладев собой. – Что ты делал в разбойничьем логове, ты что, сам разбойник? Они… ты видел… Ты…