Преемники: от царей до президентов

Здесь на улицах и в домах только и слышны речи об английской конституции и о правах парламента.

Некоторые исследователи говорят о двенадцати различных проектах, подготовленных в этот короткий период. Сам Дмитрий Голицын, если верить депешам иностранных послов, предлагал оставить императрице полную власть только над своим двором и над небольшим отрядом гвардейцев, специально предназначенным для охраны двора. Деньги на эти цели предполагалось выделять из государственного бюджета. Вся же политическая власть в области внешней и внутренней политики, согласно замыслу Голицына, должна была принадлежать Верховному тайному совету; его состав предполагалось расширить до двенадцати человек, принадлежащих к знатным фамилиям. Согласно плану князя, восстанавливался и Сенат из тридцати шести человек. В обязанность сенаторов входило предварительное рассмотрение всех дел, подлежащих обсуждению "верховниками".

Но и это было не все. Князь предлагал создать двухпалатный парламент: одна палата из двухсот членов представляла бы интересы дворянства, другая предназначалась для защиты интересов купцов, горожан и вообще простого народа от "несправедливостей".

Конечно, этот план наделял реальной властью лишь узкий круг старых боярских фамилий, но по сравнению с тем, что было до того на Руси, проект Голицына, бесспорно, являлся революционным прорывом к конституционной монархии, то есть шагом вперед.

Насколько идеи ограничения самодержавия были осуществимы в тогдашней России, сказать сложно. Думается, страна тогда колебалась, и чаша весов объективно могла склониться в любую сторону.

Народ был нейтрален. Он вообще не участвовал в дискуссии, о нем не вспомнил никто. Во всех многочисленных проектах того времени, где мелькает слово "народ", под ним подразумевается исключительно дворянское сословие, и только.

В лагере реформаторов находились самые влиятельные на тот момент вельможи и некоторая часть дворянства. Голицын и его сторонники узурпировали право выбора будущего государя России, за счет чего получили некоторую фору перед соперниками. В их пользу также красноречиво говорил положительный опыт Запада.

Против сторонников конституционной монархии были: архаичность российского менталитета, разногласия среди основной массы дворянства, нежелание любого государя, каким бы слабым он ни оказался, делиться властью, а главное, орудие страшной разрушительной силы — крупнейший специалист в области интриги немец Остерман.

Позже, когда стало ясно, что план рухнул, князь Голицын пророчески заметил:

Пир был готов, но званые оказались недостойны его; знаю, что паду жертвой неудачи этого дела, — так и быть, пострадаю за Отечество; мне уже немного остается жить; но те, которые заставляют меня плакать, будут плакать дольше моего.

Анна Иоанновна, следившая за событиями в России из Митавы, подписала условия, выдвинутые Тайным советом, но, выезжая в Москву, благодаря Остерману уже знала, что на ее стороне есть немалая поддержка.

Остерман повел себя как старый хитрый лис. Сказавшись тяжело больным, он все смутное время провел в постели, как пишут, "облепленный пластырями, обвязанный примочками". Но при этом, лежа на перинах и не выпуская из рук пера, развил бурную деятельность, внушая всем, и прежде всего новой императрице, мысль, что необходимо во что бы то ни стало сохранить самодержавие в полной неприкосновенности.

Он же организовал императрице поддержку и в гвардейской среде. На примере "избрания" Екатерины I вице-канцлер уже знал, что, когда чаша весов в политике колеблется, лучше всего в решающий момент положить на нее гвардейский штык. Штык перевесит все остальные аргументы. Это немец и сделал. Еще не встретившись с членами Тайного совета, Анна Иоанновна объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном кавалергардской роты. Восторгу гвардейцев не было предела. Они заявили, что готовы разорвать на части любого, кто осмелится оспаривать право Анны Иоанновны стать полновластной правительницей России.

Очень кстати в минуту встречи с членами Тайного совета в руках императрицы оказалась и некая челобитная с просьбой "принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные к Вашему Императорскому Величеству от Верховного тайного совета пункты и подписанные Вашего Величества рукою уничтожить". "Верховники", глядя на возбужденных гвардейцев, молча склонили головы.

Как только вопрос о конституционной монархии в России отпал, Остерман снял пластыри и покинул постель. За проявленное усердие сын немецкого пастора получил графское достоинство и надолго стал единственным вершителем российской политики.

Мудрый "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона" утверждает: