Преемница темного мага

Я хотела было возразить, что текст на первых страницах расплылся и стал нечитаем, но, едва открыв рот, тут же его закрыла. Передо мной предстали совершенно ровные и разборчивые строки, едва начав читать которые я поняла, о чем идет речь.

Здесь описывались возможные последствия, какие влечет за собой принудительное возвращение души. Отбирая у смерти душу, нужно отдать что-то взамен. Иногда теряет сам некромант, иногда — тот, кому он помогает. Но бывает и такое, что никаких потерь не следует, а платой становится неполное слияние тела и души. Такое чаще всего случается, когда магией управляет неопытный некромант, — именно это, насколько я поняла, и произошло с отцом. У меня, тогда еще непроявленного темного мага, хватило сил, чтобы вернуть улетающую душу, но я не сумела сделать это правильно.

Теперь душа, находясь в теле, существовала как бы отдельно. Читая об этом, я ощущала, как на голове буквально шевелятся волосы. Это ведь настоящий кошмар! Глубина и Поднебесье, что я натворила…

Легче стало, когда я дошла до слов, что все обратимо. Целая страница посвящалась процессу восстановления и способу, как можно исправить совершенные ошибки. Пожалуй, впервые я по-настоящему жалела, что рядом нет Шатха, который мог бы помочь мне с этим разобраться. Приведенные инструкции были сложными, путаными, и в них я не понимала даже половины.

— Я все исправлю, — полушепотом сказала папе, снова взяв его за руки. — Обещаю…

Над текстом я просидела вплоть до самого вечера, не отвлекаясь ни на что. Вновь и вновь вчитываясь в ровные строки, я пыталась докопаться до сути, разобраться в них, выстроить упрощенную, доступную пониманию цепочку. Главный принцип я все-таки уловила, но вот с деталями по-прежнему было многое неясно. Единственное, в чем я была уверена, — исцеление отца требовало как минимум недели, и это в том случае, если бы за дело взялся опытный некромант.

Человеческие душа и тело во время жизни неразрывны и существуют друг с другом в полной гармонии. Душа, как тончайшая материя, словно бы пришита к телу мощными энергетическими потоками. Это как плетение кружев — точное, изящное, сложное. Когда я вернула душу обратно, то вместо кружева получился невнятный клубок нитей, некоторые из которых вообще сбились в узлы — это если говорить образно. К концу дня я добилась того, что, держа папу за руки, сумела их прочувствовать. А еще добилась тошноты и головокружения, сопровождаемого роящимися перед глазами черными точками.

— Поешьте, — велел вошедший в комнату Айрон, кивнув на уже давно остывший обед. — Если желаете, я принесу горячее.

— Не стоит, — возразила ему. — Я не голодна.

Прерываться на еду было просто непозволительно. Как я могла обедать, ужинать или вообще заниматься чем-либо другим, когда отец по моей вине находился в таком состоянии? Я не знала, сколько мне будет позволено оставаться в этой резиденции, сколько времени у меня в запасе, и намеревалась использовать каждую секунду… хотя в глубине души понимала, что это может оказаться бесполезным. Мне просто не хватит знаний и опыта, чтобы довести начатое до конца.

Ноги затекли, и я поднялась с пола, чтобы пересесть на кровать, как вдруг неожиданно для себя пошатнулась. Даже те крохотные шажки, которые я сделала, чтобы начать восстановление «кружев», отняли колоссальное количество сил.

— Если вы сейчас не выйдете на воздух и что-нибудь не съедите, я вынесу вас лично, на руках, и накормлю силой, — с убийственным спокойствием констатировал Айрон. — У меня приказ.

Забавно — где бы я ни оказалась, всегда находится тот, кто угрожает силой меня накормить…

Угрозу я намеревалась проигнорировать, но, когда этот массивный альв сделал шаг по направлению ко мне в очевидном намерении ее осуществить, пришлось сдаться. Бросив взгляд на папу, я тяжело вздохнула, взяла поднос с едой и вышла в зал. Там подошла к тому месту, где вчера сидела с принцессой, опустила еду на пол, но вместо того чтобы сесть, устало прислонилась к колонне.

Вечернее небо было розоватым, невесомым, легким, как перья в крыльях пегаса. Представшая взору красота уже не потрясала, но по-прежнему успокаивала, проливалась на сердце целебным бальзамом и мягко заставляла верить в лучшее.

Когда за моей спиной раздались приглушенные шаги, я подумала, что это Айрон, недовольный моим поведением, решил еще раз напомнить о необходимости поесть. Но когда звук шагов стих, я поняла, что они принадлежали не ему.

В моей душе прозвучали первые ноты тихой мелодии. Симфония, состоящая из разнообразных чувств, отозвавшаяся вибрацией в каждой клеточке тела. Ветер подхватил эту музыку, вплел в распущенные волосы и смешал с крупинками прилетевшего снега.

Боясь поверить себе, боясь довериться чуду, я медленно, впиваясь ногтями в ладони, обернулась… И встретилась с пронизывающим взглядом до боли родных прозрачно-голубых глаз.

Он стоял на расстоянии нескольких шагов от меня — ничуть не изменившийся, сильный, недоступный и прекрасный до невозможного, мужественный и холодный. Глаза единственные в его облике выражали подлинные, живые и горячие чувства.