Преграды любви

— Я выиграл! — торжествующе закричал он.

Тревис видел, как трудно бедняге Брендону согласиться с этим, и только поэтому он толкнул Шона.

— Неправда, ты смошенничал! — отчаянным голосом закричал Брендон. Мальчишки вцепились друг в друга, а потом, вспомнив о судье, как по команде повернули к Тревису раскрасневшиеся от потасовки лица. Каждый считал себя победителем, и Тревису предстояло их рассудить.

Он бросил взгляд на Алекс, в котором были упрек и растерянность. Но та лишь ободряюще улыбнулась. Разбирайся, мол, сам.

Поняв, что помощи ему не дождаться, Тревис чертыхнулся про себя. Дело в том, что ему совсем не нравился Шон — нахален и задирист, — а он таких не жаловал. Ему очень хотелось объявить победителем малыша Брендона. Тревис всегда принимал сторону слабых и невезучих, а Брендон был именно из таких. Но Шон победил честно, без всякого обмана.

Тревис снова посмотрел на Алекс, затем на мальчишек и, отрешенно пожав плечами, решился наконец объявить победителем Шона.

— Мне жаль, малыш, — сказал он сочувственно, глядя на Брендона. — Но выиграл Шон.

Шон радостно взвизгнул и заплясал, а у бедняги Брендона печально поникли плечи.

Тревиса давно мучила жажда и еще одна мысль: где Алекс хранит запасные ключи от машины. Кухню он уже осмотрел. Возможно, в кладовой?

Пока он размышлял над этим, Алекс успела вручить Шону награду, собрать коврики и занять детей новой игрой, в которой Шон тоже стал победителем. Тревис почему-то испытывал неприязнь к этому удачнику. Поэтому он получил истинное удовлетворение, когда тот позорно проиграл в третьей игре, где предстояло с завязанными глазами соорудить из разрозненных частей осла. Шон приколол ослу хвост между глазами.

— Теперь, дети, последняя игра, — объявила Алекс и провела их в столовую, где из-под стола вытащила перепутанные обрезки нейлонового шнура. Одним концом они были привязаны к ножке обеденного стола, а другой конец она вручила каждому из играющих. Когда остались лишь два шнура, она сунула один Тревису, а второй взяла себе.

— Я никогда не играл в такие игры, — мрачно произнес он и попытался вернуть шнур. Но Алекс не взяла его и, вопросительно вскинув одну бровь, спросила с явной иронией:

— Никогда?

— Никогда, — совершенно серьезно ответил Тревис.

— Не играли, а теперь будете, — весело воскликнула она. — Один из мальчиков заболел, нельзя же из-за этого лишать остальных удовольствия. Пожалуйста.

Тревис всегда удивлялся, как Елене Прекрасной удавалось одним словом посылать мужчин на верную смерть. Теперь он это понял.

— Ладно, — вздохнув, согласился он. — Давайте.

Беря из ее рук злополучный шнур, он уже знал, что делает глупость.

Это незамедлительно подтвердилось. Игра состояла в том, чтобы, распутывая шнур, первым добраться до его второго конца, привязанного к ножке стола.

С первых же мгновений образовалась свалка. Каждый, не считаясь с другими, яростно распутывал конец своего шнура, и вскоре все уже ползали по полу на коленях, натыкаясь друг на друга. Тревис, не знавший правил игры, сразу же после команды Алекс: «Начали», — допустил промашку. Он остался стоять, как истукан, и вскоре его щиколотки оказались обвитыми чужими шнурами. Достаточно было одного толчка, чтобы он очутился на полу. Через него теперь беспрепятственно переползали детишки, и их острые локти и коленки больно впивались в его тело. От радостного визга звенело в ушах.

Боясь кого-нибудь задеть или ненароком придавить, он неподвижно лежал, как опутанный веревками Гулливер, не решаясь встать или повернуться на бок, и лишь оберегал свои наиболее уязвимые места. Но когда кто-то больно ухватил его за нос, он, высвободив руку, решительно отвел цепкую ручонку.

Тревис совсем было покорился своей участи, как вдруг что-то мягкое и довольно тяжелое навалилось на него, пелена шелковистых волос упала на лицо, и он услышал, как кто-то тихонько охнул. Догадаться, кто это был, не составило труда. Отодвинув с глаз душистую прядь, он прямо перед собой увидел темные глаза Алекс. Оба смутились. Чувствуя приятную тяжесть ее тела, он испугался. Ему внезапно стало душно, он слышал, как глухо и сильно бьется его сердце.

Алекс, увидев в его взгляде растерянность и испуг, попыталась скрыть свое замешательство. А Тревис чувствовал, как напряглось и замерло, словно в ожидании, его тело и густая краска заливает лицо. Что с ним, черт побери? Кто он? Зеленый юнец на школьной вечеринке, впервые в танце ощутивший податливое тело партнерши?

— Извините, — пробормотал он, чувствуя нелепость ситуации.

— Тетя Алекс! Вот здорово! Куча мала! Ура!.. — радостно взвизгнул Брендон, и его мордашка, появившаяся из-за плеча Алекс, тут же снова исчезла.

Может, кому-то и здорово, подумал Тревис и посмотрел в глаза Алекс.

Та мило улыбнулась, окончательно прогнав смущение.

— Веселитесь, мистер Кросс? Вам нравится?

— Не то слово, миссис Райт, — сдавленным голосом произнес он. — Какое уж тут веселье! Скорее, испытание на выдержку и самоконтроль. А это порой чертовски трудно.

Алекс с нарочито спокойным видом передернула плечами и вдруг шепнула: