Иногда он заглядывает в комнату людей, которые живут в соседнем доме, их окна - напротив его кабинета. Они сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу - муж и жена. Полуоткрыв рты, как дети (наверное взрослые способны выглядеть так лишь под глубоким гипнозом), соседи Гриффита напоминают персонажей древнего фантастического фильма о бесчеловечных экспериментах на людях. Временами кажется: он может угадать, что видят в данный момент соседи - по тем смутным переливающимся образам, которые проецирует на их лица телеэкран.
Эти лица всё время немного меняются - как если бы по экрану то и дело пробегала лёгкая рябь помехи. Иногда соседи улыбаются или смеются. Их черты на мгновение искажает гримаса страха или ненависти. Но большую часть времени на их лицах - выражение ожидания. Так человек на остановке, погруженный в свои мысли, неотрывно смотрит в ту сторону, откуда должен прийти автобус.
Гриффит и небесные странники
Гриффит владеет сверхъестественным приёмом, позволяющим сбивать летящие самолёты на расстоянии. Чтобы сбить самолёт, ему, в отличии от зенитчика-ракетчика, не требуется пышущий огнём агрегат величиной с дом. Стоит Гриффиту прицелиться, используя указательный палец правой руки, громко и внятно сказать "бах!" (можно "бабах!"), как самолёт со страшным грохотом взрывается в воздухе и обломки спустя несколько минут падают на землю. Все до единого пассажиры погибают. Вероятно, по этой причине Гриффит не сбивает самолёты - разве похож он на душегуба?… По правде говоря, до сих пор ему ни разу не пришлось воспользоваться своим смертоносным умением, довольно и того, что при случае он может о нём упомянуть - ввиду хорошего настроения, в хорошей компании, за кружкой хорошего пива.
Комната Гриффита
Во сне он ловит падающие снежинки языком и считает - сколько удалось поймать. Открыв глаза, первым делом тянется за карандашом, чтобы записать результат на обоях у изголовья. Поверх выцветшего фабричного узора этот участок бумаги испещрён цифрами, знаками, загадочными (возможно - бессмысленными) фразами, рисунками, вблизи напоминающими наскальную живопись, но издали кажущимися произвольным сплетением линий, пятен и точек.
Гриффит: Орфей
Он входит, когда лампы давно потушены, и даже ночник в спальне кажется не светлым облачком, а сгустком тьмы, призванным cделать ночь внутри комнаты чернее, чем за окном, снаружи. Проходя мимо постели, останавливается и смотрит на спящего. Одного его взгляда довольно, чтобы провалиться в терпкий ночной кошмар, развеять который способны лишь утренние колокольцы, и наутро Гриффит пробуждается, хватая ртом воздух, завороженный смутным воспоминанием, чей вкус позабыт, но однажды нахлынет снова, стоит Гриффиту снова взглянуть на себя-спящего, стоит ему обернуться.
Гриффит застилает постель
Поправить тут и там, подтянуть. Натянуть. Отбить. Пальцы порхают в воздухе - как у Аладдина, поспешно заталкивающего джинна в бутылку. Виртуоз! Никто не лежал на этих простынях, глядя в потолок, считая паршивых овец, предаваясь греху Онана.
Но где же ты находился этой ночью? Где ты спал, Гриффит? Есть ли у тебя алиби?
Разумеется, у меня есть алиби. Чёрный ворон видел как я ходил - всю ночь ходил - вокруг дома. Спросите ворона, он видел.
Зачем ты ходил вокруг дома, Гриффит? Ночью! Зачем?
Я думал.
Как же ты думал обо мне, Гриффит? Как вообще можно думать - глубокой ночью?
О вас - в самой возвышенной манере. Также о тёте вашей - Присцилле. Весь снег истоптал, между прочим. Спросите у пса, уличного пса, он меня видел.
Я бы тебе поверил, Гриффит, я бы сказал: да, этот человек всю ночь провёл на улице, отплясывая в такт возвышенным мыслям, я бы вывел тебя в центр круга, воскликнув: вот - Гриффит, тот, кто бродит ночью, охваченный пламенем мысли! Но взгляни: в уголке, рядом с подушкой осталась крошечная складка. Совсем маленкая, почти невидимая. Эти складки я читаю как открытую книгу и ясно вижу, что не ходил ты, Гриффит, вокруг дома, не думал о тёте Присцилле, но лежал, глядя в потолок, считая паршивых овец, предаваясь греху Онана.
Отражения Гриффита
Вот уже две недели как Гриффит перестал разговаривать со своим отражением в зеркале. Причина: постоянные насмешки по поводу его идеологических и религиозных воззрений, ложь и наглая клевета разнообразного толка, чтение вслух издевательских эпиграмм, оргиастические пляски, беспардонная демонстрация срамных частей тела. Кукиши. Отвратительные гримасы. И прочая, прочая, прочая…