Преисподняя

Незнакомец крался так чутко и так осторожно, что четче и осторожней, казалось, нельзя: шаг, еще шаг, еще один, остановка — полное беззвучие, немота.

Он приближался. Они лежали, напрягая внимание, стараясь ничем не выдать себя. Незнакомец не дошел до поворота несколько шагов и застыл, прислушиваясь. Стоять в полный рост здесь не удавалось, надо было изрядно пригнуться, и пока незнакомец выжидал, они слышали слабые, едва заметные звуки; шорохи, шуршание одежды, дыхание выдавали в темноте чужое присутствие.

Прежде чем повернуть, он посветил перед собой, но едва он завел горящий фонарь за угол, Ключников стремительно метнулся вперед, в ноги, подсек и опрокинул человека, вцепившись в него мертвой хваткой.

Свои действия разведчики подолгу отрабатывали в зале, даже строили из матов норы и лазы, чтобы научиться действовать в тесноте: каждому следовало точно знать свой маневр. И они тренировались до седьмого пота, пока не научились все делать без ошибок.

Включив фонарь, Бирс стремительно преодолел живой завал из двух тел и отрезал незнакомцу путь к отступлению. Антон захватил его руки, пытаясь надеть наручники, но противник попался им очень сильный, скрутить его стоило большого труда: уже в наручниках, он продолжал бороться и пытался встать.

Они бросили его на спину и прижали, наведя в упор фонари. Незнакомец слепо щурился на ярком свету. Бирс глянул и обомлел: на земле лежал Хартман. И Ключников, приглядевшись, понял, что знает этого человека: то был долговязый американец, с которым Аня строила баррикаду.

— Стэн?! — очумело воскликнул Бирс. — Вы с ума сошли! Как вы здесь оказались?!

— Может, вы снимите с меня наручники? — хмуро предложил Хартман.

Ключников отомкнул замки, Хартман лежа на спине пальцами растирал запястья.

— Мы вполне могли вас угробить, — с досадой признался Бирс.

— Это было бы большой ошибкой с вашей стороны, — Хартман тяжело поднялся на ноги.

— Скажи, что ему повезло, — произнес Ключников, а Бирс перевел.

— Большое спасибо, господа, — сердечно поблагодарил их Хартман.

Он сделал как раз то, против чего его предостерегал Першин: пустился на поиски в одиночку. Со слов Бирса он знал, где Джуди исчезла, на такси подъехал к дому Бирса и спустился в подвал.

Перед этим ему пришлось затратить немало усилий, чтобы избавиться от слежки. За ним присматривали, но в первые после путча дни, когда толпа осадила штаб-квартиру госбезопасности на Лубянке, секретные службы затаились и работали вяло; Хартману удалось уйти от наблюдения.

Спустившись в подвал, он стал пробираться в сторону центра. Из подвала Хартман проник в тепловой коллектор под Большими Каменщиками, потом используя вентиляционные колодцы и заброшенные тюремные галереи, приблизился к Таганской площади. По пути ему попадались полуразрушенные непонятные ходы, своды которых в любой момент могли обрушиться и похоронить смельчака.

Посвечивая фонарем, Бирс следил за его рассказом по карте, делая отметки карандашом.

Таганская площадь под землей напоминала слоеный пирог: помимо станций, переходов и тоннелей метро под площадью и в ее окрестностях вниз, горизонт за горизонтом, уходили бункеры связи и управления. Холмы удобны для подземного строительства, по этой причине почти все московские холмы широко использовались под тайные сооружения; Таганский холм не был исключением.

Не выходя на поверхность, Хартман обогнул бункер глубокого заложения в Гончарах и оказался в Котельниках. Швивая гора позади небоскреба тоже изрядно была застроена изнутри, Хартман нашел выход в тоннель метро, прошел под Яузой и свернул в сторону Старых Серебряников, где углубился в лабиринт лазов и ходов. Так он попал в Подкопаево, где еще в древности люди брали в карьере глину, и здесь Хартман нарвался на засаду.

В это поистине нельзя было поверить. Бирс долго не мог отделаться от ощущения странной игры, в которую он ненароком угодил. В то, что произошло, верилось с трудом. И как причудлива судьба, если сводит тебя с человеком, которого ты встречал когда-то — далеко и давно, в прошлой жизни, на другом конце земли. И не просто сводит, но — где?!

«Спятить можно!» — подумал Бирс, оглушенный несуразностью происходящего.

Разумеется, Хартман поступил безрассудно. Бирс и Ключников обсудили события и решили, что это настоящее безрассудство. И все же они отдали ему должное: решиться на такое мог только очень смелый человек.

Спускаться сюда, в преисподнюю — в чужой стране, без оружия, без специального снаряжения, даже без бронежилета, зная наверняка — случись что, никто не поможет, для этого и впрямь следовало быть отчаянным храбрецом, но и сумасшедшим вполне. Бирс не удержался и сказал американцу, что они с напарником думают по этому поводу.

— У меня не было другого выхода. Я обещал родителям Джуди сделать все, что смогу, — объяснил Хартман, а Бирсу его слова показались обидными.

— Мы делаем все, что можем, — вернул он подачу Хартману.