Преисподняя

У себя в роте капитан без устали повторял подчиненным, что самое пагубное на фронте - это недооценить противника, не рассчитать своих сил.

Да, он недооценил ее, понятное дело, обманчивая внешность, легкомысленный вид: туфельки-шпильки, подведенные глазки, губки накрашены, юбчонка-мини, резвые ножки напоказ. Не мудрено, что капитан очертя голову, как гусар, кавалерийским наскоком кинулся на приступ. Он рассчитывал на быстрый и легкий успех, получив отпор, раздосадованно побрел в палату, чтобы в тишине пережить позор.

По правде говоря, он напрасно себя ругал. Ее внешность кого угодно могла ввести в заблуждение, всякий сказал бы: вертихвостка! И был бы прав: Лиза с детства занималась художественной гимнастикой. Вот откуда этот плавный летящий шаг, гибкая воздушная легкость, эта пленительная, вкрадчивая и дерзкая поступь, счастье движения... Глядя на нее, любой человек сам испытывал радость, что может двигаться - способен, не обделен; в ее исполнении это был высший дар, которым Бог наградил живое существо.

А талия, осиная талия, смотреть больно и страх берет: не переломилась бы. Вот что значит изо дня в день, из года в год подневольный режим, каждый грамм на счету. В ее походке отчетливо сказывался балетный класс: упражнения у станка, спина, осанка... И ничего больше не надо, только бы смотреть, как она двигается: нет зрелища заманчивее, чем птичий полет.

Вскоре она и сама пришла в палату с лечащим врачом, который представил ее раненым: это уже была судьба.

Она подробно расспросила его - собрала анамнез, осмотрела, обследовала. Теперь они встречались каждый день: обходы, перевязки... И неизбежно они заговорили о войне. Першин дал волю языку, особенно досталось большим генералам, которым вздумалось поиграть в солдатики и которые понятия не имели, во что ввергли людей.

- Была тихая страна, мирная граница. Нет, решили революцию устроить. Неймется им. Привыкли всюду со свиным рылом в калачный ряд. А ислам - это что? Улей! Сунули головешку, вот и получили. Я бы этих генералов рядовыми, на передовую! Чтобы поняли, что затеяли!

- Мой отец генерал, - бесстрастно сообщила Лиза.

- Кто? - спросил Першин, и, услышав, осекся: ее отец был одним из заправил, большой генерал, высокий начальник.

- Извините, - криво усмехнулся Першин. - Я не знал.

- Не имеет значения, - успокоила она его.

Но имело, имело это значение, во всяком случае, для него. За минувшие дни она пришлась ему по нраву: мы все - соловьи и слабы на внимание, стоит кому-то выслушать нашу трель, и готово, берите нас голыми руками.

И как трудно, как тошно расставаться с иллюзиями, но приходится, приходится, что делать. "Нарвался", - думал Першин, испытывая горечь утраты.

Да, знакомство было приятным, но, к сожалению, коротким. Он не охотник до генеральских дочерей, не рвется к полезным знакомствам.

- Я слушаю, продолжайте, - напомнила она как ни в чем не бывало.

Но было поздно. Трубы уже сыграли тревогу, с цепным лязгом взмыл вверх подъемный мост, наглухо захлопнулись створки ворот, и дозорные на сторожевых башнях пристально обозревали местность.

- Хватит на сегодня, - с легкой усмешкой отказался Першин. - Я и так наговорил вам много обидного.

- С чего вы взяли?! - как будто с искренним и похоже, с неподдельным недоумением воззрилась она на него.

- Думаю, вам не очень приятно это слушать...

- Почему? Вы ведь сказали то, что хотели?

- Сказал...

- Тогда в чем дело?

А и впрямь - в чем? Как объяснить ей, что не тот она собеседник, не о том они толкуют? Ах, как славно все началось: гусарский шик, кавалерийская атака, гарнизонный флирт!.. Жаль, жаль. Как обманчива внешность: неужто такие веселые дерзкие ножки уживаются с интересом к чужим горестям? Полноте, барышня, поищите развлечения в другом месте.

- Что-то я сегодня притомился. - Першин устало вытянулся на кровати.

- Что стряслось? - спросила она строго, и даже металл почудился ему в ее голосе.

Да, надо отдать ей должное, присутствовало в ней что-то жесткое, какая-то несовместимая с внешностью твердость, словно в характере у нее было добиваться своего.

Ладно, будет, иди отсюда, беги в свои генеральские дома, на свои генеральские дачи, ешь свои генеральские пайки, флиртуй с генеральскими сыновьями. И не смотри так, здесь не подают.

- Может, я для вас недостаточно глупа? - спросила она с едкой презрительной усмешкой. - Вам чего-нибудь попроще?

О, хороший вопрос! Видно, задело за живое, но голова явно на месте и присутствует в ней живая мысль. Для генеральской дочери и при такой внешности излишний груз. Да, кажется, обременили барышню извилины большой порок, большой...

Она явилась на другой день злая-презлая, явилась - не запылилась, злость так и светилась в ее глазах. Конечно, обращение задело ее за живое, но понять можно: кому по нраву, когда тебя отвергают?