Преисподняя

Даг, Суль и Шарлотта переглянулись.

— То, что произошло, к лучшему, — сказал Даг. И он рассказал им о злосчастном браке Лив.

Лицо Тенгеля становилось все более и более бледным.

— И вы молчали об этом? Моя маленькая девочка!

— Мы сами узнали об этом всего неделю назад, — сказал Даг.

Силье заплакала.

— Я так много раз горевала о том, что она не приезжает сюда, не навещает нас. Мне так хотелось видеть ее! А ей не разрешали! О, Лив, наше дитя!

— Да, мы несем ответственно за этот брак, — сказала Шарлотта. — Мне кажется, мы обманули Лив. Она ошибочно стала считать, что Лаурентс — это единственный подходящий для нее мужчина.

— Я поеду туда завтра утром, — сказала Силье, — помогу ей с похоронами, а потом заберу ее домой.

— Я поеду с тобой, — сказал Тенгель.

— Да, поезжайте, — сказала Суль. — Но я что-то голодна, пойду скажу, чтобы принесли поесть. А если слуги спят, сама что-нибудь приготовлю.

— В такое позднее время?

— А что? Прикажете мне есть по часам? Следовать принятым нормам?

Она ушла. В комнате стало тихо.

— Суль оригиналка, — улыбнулся Аре. — Она всегда делает то, что ей нравится. Она доставляет нам много неприятностей, но…

— Думаю, мы многим обязаны Суль, — сдержанно произнес Даг.

Остальные молчали.

— Да, — сказала Шарлотта, вспоминая прошлое: трактир в Довре, двое мертвых бандитов…

— Она любит свою семью больше всего на свете, — сказала Силье, вспоминая двухлетнюю Суль, которая внушила мерзкому сыну Абелоны напороться на нож, после того, как тот слишком уж досаждал Силье. — Ради нас она способна на все.

— Да, — произнес Даг, не переставая удивляться тому, как могла свекровь Лив умереть так внезапно и так кстати.

Тенгель молчал. Выражение его глаз говорило о том, что мысли его были далеко. Он видел мертвого церковного служку. Этот церковный служка угрожал донести на Тенгеля, что тот использует колдовскую силу…

— Суль просила нас подождать несколько дней, — бормотал Даг.

Ни у кого не было желания смотреть другому в глаза. Никто не хотел задавать вопросы относительно Тенсберга…

У каждого из них были только обрывки сведений, Суль же знала все.

Все началось с ее отвратительного дружка в долине Людей Льда. По сравнению со всем остальным случай с сыном Абелоны был просто тренировкой. Этот ее товарищ по играм очень досаждал Лив и Дагу. Все решили, что он умер собственной смертью.

Да, она непрестанно следила за тем, чтобы никто не навредил ее близким и не злословил в их адрес. Если дело касалось зла, все они были беззащитными и наивными детьми. Она должна была защитить их, заботиться о том, чтобы они жили в мире и благополучии.

Однажды на почтовой станции в Довре двое бандитов пытались навредить тете Шарлотте, этому семейному ангелу. Что там церковный служка! Вот где она действительно позабавилась! Господин Йохан… Это был грех, но иначе было нельзя — это было в высшей степени необходимо!.. А надоедливые пациенты Тенгеля… Но они в счет не шли, все-таки они были больными.

А тот случай в Копенгагене! Конечно, во всем этом замешана она!.. А эти двое налетчиков в Сконе… самооборона, никто не спорит, но слишком уж быстро она все проделала!

И вот теперь свекровь Лив, больше всех досаждавшая ей. Все было тщательно продумано. А потом Лаурентс. У нее это тоже здорово получилось.

Довольно длинный список. За последнее время число жертв резко увеличилось, но, возможно, главные жертвы были еще впереди. И никто не подозревал в этом Суль!

Лив стояла совершенно неподвижно посреди своего роскошного дома в Осло. Она сжала руки, чтобы они не так сильно дрожали, но дрожь пробегала по ее телу — и она ничего не могла с этим поделать. «Он мертв, — думала она, — он мертв и не придет сюда!» Она дрожала всем телом, будучи не в состоянии о чем-либо думать: мозг ее отказывался работать, потому что ей могли придти в голову мысли, которые она гнала прочь. Эти мысли стали преследовать ее сразу после того, как она узнала о смерти свекрови. «Я не имею права чувствовать облегчение, — сказала она сама себе, — я… нет, я не желала ее смерти! Не желала! Бог помог мне и освободил меня!»

И вот теперь Лаурентс.

«Не думать, не думать, моя совесть не в силах противостоять этим мыслям! Похороны! Как я переживу все это? Неужели никто не приедет и не поможет мне? Мне следует думать совсем о другом. Я совсем разбита, разбита всем случившимся, я… Кто-то идет! Знакомые голоса! Знакомые, дорогие голоса!..»

В комнату вошла Суль. За ней все остальные. Лив окружили озабоченные, полные сочувствия родные лица, к ней тянулось множество рук, рядом была мать, ее теплый, ясный взгляд. «Худышка», «возлюбленное дитя»! Без умолку болтала Суль, а рядом был Даг, Шарлотта и все те, кто беспокоился о ней. Но она видела их словно в тумане.

Тенгель остановился в дверях. Он пристально смотрел на свою дочь, которую он в детстве, когда она болела, носил на руках, которую держал на коленях, обучая грамоте, которая, подрастая, нежно и сердечно улыбалась всему миру. И он не узнавал ее! Застывшее, исхудавшее лицо с синяками под глазами, растерянный взгляд, потускневшие волосы…