Преисподняя. Адская бездна

До школы снайперов Иен не обращал внимания на птиц. Он не увлекался охотой или орнитологией и вообще предпочитал сидеть дома. Школа снайперов все изменила. Теперь он зарабатывал на жизнь охотой на людей. Большую часть времени проводил на свежем воздухе. И превратился в любителя наблюдать за птицами.

В первый раз это случилось во время тренировки, такой же, как эта, только на поверхности. На нем был костюм «гилли» — необыкновенно жаркое и вонючее сооружение из мусора и травы, которое иногда использовалось для маскировки. В то утро Иен в наряде пастуха лежал рядом с облепленной мухами коровьей лепешкой, разглядывая далекие заросли сорняков в поисках цели; нельзя сказать, что он проклинал жизнь, однако особой радости тоже не испытывал.

Беквит записался в морскую пехоту десять лет назад, когда люди открыли субтерру и всем казалось, что из всех темных углов выглядывают хедди. Подобно многим юным рекрутам, он откликнулся на призыв президента «сплотиться и дать отпор аду». Но к тому времени как закончился начальный курс обучения, битва тоже закончилась. Хедди были уничтожены. Президент объявил о завершении миссии. Беквит никогда не видел живого хейдла, не говоря уже о том, чтобы стрелять в него.

Связанный трехгодичным контрактом, Иен решил заняться самосовершенствованием. Все шло по накатанной колее, пока однажды утром он не обнаружил, что лежит рядом с кучей коровьего дерьма, разглядывая окрестности в оптический прицел и размышляя над своим незавидным положением. Именно в этот момент Иен заметил пару танцующих друг перед другом птиц. Время остановилось. Расправив крылья, два американских журавля — он навестил их во время очередного увольнения — кружились в танце, хлопали крыльями и, словно в гипнотическом трансе, качали головами. После того случая Беквит, находясь на позиции — на тренировках или во время настоящей охоты на людей, — уже не мог не замечать той красоты, которая ждала его в окуляре прицела.

— Целюсь в центр грудной клетки, — сказал он наблюдателю.

— Понял, слежу, — ответил тот.

— По цели.

Беквит сделал осторожный выдох и мягко нажал на спусковой крючок, утопив его на две трети. Колибри сияла.

— Стреляю по готовности.

Беквит нажал сильнее. Пуля оставляла инверсионный след в потревоженном воздухе, но здесь это выглядело иначе. В темноте подсвеченная инфракрасной оптикой, пробитая в воздухе дыра сверкала всеми цветами радуги.

— Цель поражена. Центр грудной клетки, — сообщил наблюдатель. — Этот кусок бумаги мертв, Бекки.

Бумажная мишень была старой — осталась с тех времен, когда главной угрозой считали хедди. На новых мишенях изображали китайских солдат. Армия Китая стреляла по фигурам американцев. Вот в чем смысл этих упражнений. Для войны нужен противник. И бумага в конечном итоге превращалась в плоть.

Беквит не отрывался от прицела, хотя колибри, конечно, улетела.

— Шевелись, Бекки, — сказал наблюдатель. — Уходим.

Иен подхватил оружейный чехол, спрятал винтовку и тронулся в путь.

По пути им встречались другие снайперские расчеты. Все в гражданской одежде. Строго говоря, их подразделения просто не существовало — ни в составе морской пехоты и «Морских львов», ни в демилитаризованной зоне. Условности международного законодательства должны исчезнуть — это лишь вопрос времени. Коль скоро захват земель перешел национальные границы, то следующим этапом станет подземная война. А пока военная форма и мишени с изображением китайских солдат под землей запрещены.

Прикрытием — когда они проходили поселения и аванпосты горнорудных компаний — служила выдуманная неправительственная организация «Врачи за мир». Несмотря на чехлы с винтовками, Беквит и остальные снайперы притворялись босоногими докторами. Разумеется, все это было шито белыми нитками, но люди подыгрывали им, радуясь бесплатной медицинской помощи.

В этом смысле город, куда они вошли, ничем не отличался от других. Маргаритавилль оккупировал склон утеса. Жители выползали из щелей и пещер, словно насекомые. Два армейских санитара установили медицинскую палатку, а Беквита прикомандировали к ним — помочь зашивать раны.

Приступив к своим обязанностям, они раздавали лекарства, вырывали зубы, накладывали шины на сломанные конечности. Жизнь в пещерах полна опасностей. Обвалы, норовящие отрезать пальцы или руки механизмы, укусы животных, блуждающие газовые карманы, внезапные разливы подземных рек, небрежное обращение с взрывчаткой.

Все шло своим чередом, пока двое шахтеров не внесли в палатку мужчину; носилками им служила секция алюминиевой лестницы.

Раненый был картографом. Его звали Грэм. Жилистый, словно скрученный из проволоки, он больше напоминал альпиниста былых времен, чем картографа — хотя никто точно не знал, как должен выглядеть человек этой профессии. Беквит представлял его похожим на молодого Питера О'Тула в фильме «Лоуренс Аравийский». Только не таким исцарапанным и помятым.

Пострадав от когтей какого-то животного, Грэм две недели полз по темным туннелям, пока не добрался до людей. Старый картограф не переставал улыбаться.