Преисподняя XXI века

Ситат был закаленным ветераном, но вовсе не игры. Он не владел мячом с той быстротой и ловкостью, как большинство игроков, а его шрамы были получены вовсе не на игровых площадках, а на полях сражений. Хотя, похоже, никто не знал точно, в каких именно войнах он принимал участие. А когда я попытался разузнать побольше, то выяснил, что туманное прошлое в этой команде не исключение, а норма.

— Похоже, они тут все изгои, не в ладах с законом, — сказал я Исте, когда мы с ним делились результатами своих наблюдений.

Никто из игроков не назывался настоящим именем, как, впрочем, и я. Из чего можно было заключить, что ни у кого из них не было ни семьи, ни дома… Во всяком случае, никто об этом не упоминал. Они странствовали круглый год, год за годом. Как и Ситат, они были суровыми, закаленными ветеранами, но, в отличие от него, ветеранами игровых полей. Олли была их жизнью, команда была их семьей. Наблюдая за их тренировками, я не раз вспоминал слова Ситата о том, что победа в игре не достигается грубой силой, поскольку все их умение, на мой взгляд, было сугубо мускульного свойства. Мне оставалось лишь гадать, чем вызвана его столь пренебрежительная оценка мышечной силы и почему он высказал свои соображения не игрокам, а мне.

Игра была жесткой, если не сказать жестокой. Мяч использовался больший по размеру и более тяжелый, чем тот, к какому привыкли мы с Истой. Теперь я по себе знал, каково получить таким мячом по носу — а носы были переломаны у большинства игроков. Впрочем, бывало, что во время игры они даже калечились, а то и погибали. Но это не значило, что в положении игрока не было ничего хорошего; достаточно вспомнить, каким восторженным ревом встречала восхищенная толпа идущую по улице команду. Другое дело, что, как говорил мне дядя, эта команда вовсе не славилась громкими победами. Профессиональные игроки, да, но далеко не из самых лучших.

В отличие от Вука, им нечего было и мечтать о приглашении в Теотиуакан на Игру Черепов и почетной смерти. Они никогда не доходили и до финала на двадцати площадках Кантоны.

При каждом игроке состоял носильщик, обязанный, помимо всего прочего, помогать ему переодеваться к игре. Соответственно, в мои обязанности входило помогать одеваться Иксчель.

У игроков имелось по два комплекта облачений и снаряжения. Яркое, пышное одеяние надевалось на шествии перед игрой, на площадке же игроки появлялись в видавшей виды латаной одежде.

Во время торжественного прохождения их головы венчали шлемы в виде головы белоголового темноглазого орла, украшенные множеством черных, серых и белых орлиных перьев. Шлем покрывал всю голову и часть лица, оставляя открытыми лишь нос, рот и подбородок. На плечи набрасывались ниспадавшие до колен плащи, тоже покрытые черными орлиными перьями.

Талию охватывали толстые пояса-«хомуты» из черной ткани, украшенные белыми перьями и большим орлиным клювом спереди. Перьями отделывались также наплечники, наколенники и наручи. А на ремнях сандалий маховые перья с орлиных крыльев крепились так, что казалось, будто обладатель такой обуви способен взлететь.

Команда наших соперников вырядилась в той же манере, только не под орлов, а под койотов. Как и в Кобаке, во главе процессии шли трубачи и барабанщики, за ними обряженные богами храмовые жрецы, и уж только потом сами команды, во главе которых вышагивали их начальники, в таких же одеяниях, как и игроки, но лучшего качества. Пройдя по улице, процессия вступила на игровое поле, где уже собрались все видные горожане. Правитель города вручил главным игрокам команд мяч, а каждый игрок, сделав надрез на теле, омочил мяч своей кровью.

По завершении церемониальной части команды вернулись в свои лагеря, где игроки с помощью своих носильщиков сменили парадное снаряжение на боевое. Они обнажились, и мы надели на них кожаные, с деревянными вставками, щитки и накладки, предназначенные для отражения мяча. Из одежды на поле полагалась лишь короткая набедренная повязка из оленьей кожи, скрывавшая широкий ремень, туго стягивавший ягодицы. Это делало зад крепче, позволяя отбить им мяч.

О пышных перьях и тому подобных украшениях теперь не шло и речи. Снаряжение, надевавшееся для игры, давало возможность быстро двигаться, сильно быть по мячу и в какой-то степени защищало от повреждений, хотя, конечно, шрамы были у всех, а историям про игроков, искалеченных или даже погибших на площадке, не было числа. Недаром игроки носили на талии закрепленные кожаными ремнями «хомуты» из прочного дерева, а плечи, колени и запястья прикрывали накладки поменьше.

— Самые мощные удары по мячу наносятся бедрами, — сказал мне Вук. — Вот почему «хомут» такой тяжелый и прочный.

В играх использовались мячи разного размера, но на сегодняшнюю был выделен мяч размером с череп.

Я помогал одеваться Иксчель. Снаряжение у нее было почти таким же, как и у мужчин. Грудь была открыта, соски помечены красной краской. Кроме того, я нанес красные полосы на все открытые части ее лица и продольно на ноги.