Преклони колени

— Дитя мое, очень важно помнить, что любопытство само по себе не является грехом. Однако именно то, как мы поступаем в соответствии с этим любопытством, определяет нашу праведность. Необходимо перенаправить свои мысли на добродетельные занятия, искать утешения в молитве и размышлениях.

Голос Беллы дрогнул, уязвимость просочилась сквозь ее слова. — Но, Отец, что, если эти желания поглотят меня? Что, если я не смогу устоять перед искушением?

Я на мгновение замираю, обдумывая тяжесть ее признания. Это битва, с которой сталкивались многие, борьба между желаниями плоти и чистотой души. А я годами пренебрегала этим.

— Белла, мы все несовершенные существа, подверженные искушениям. Но только благодаря нашей вере и силе убеждений мы находим искупление. Обратись за советом к Господу, и Он даст тебе силы преодолеть эти испытания.

Тишина окутывает исповедальню, тяжесть исповеди Беллы задерживается в воздухе. Мой долг как священника — направлять и поддерживать тех, кто ищет прощения, даже если я не следую собственным советам.

— С прошлой ночи я чувствую потребность прикоснуться к себе. Это было так приятно, Отец. Я никогда не испытывала ничего подобного.

— И что же ты испытывала? — произношу я хриплым голосом, даже не успев осознать, что именно я сказал.

Черт.

Сквозь решетку слышу резкий вдох и хныканье.

— Тепло. Влажность. Так хорошо каждый раз, когда я тру между ног. Даже сейчас. Твой голос заставляет меня тереться быстрее.

Она шепчет.

Она трогает себя. Мой маленький ангел попробовал экстаз, и теперь это наркотик, которого всегда будет жаждать ее тело.

Я пытаюсь бороться с этим. Бороться с желанием обойти эту неудобную будку, разделяющую нас, и взять ее прямо здесь и сейчас. Но я не могу.

Поэтому я делаю именно это и молюсь, чтобы никто не знал, что сейчас произойдет.

Я захожу в ее часть исповедальни, и она задыхается от шока, ее платье задралось на талии, а рука залезла в ее милые белые трусики с вишенками. Но, как хорошая девочка, она продолжает.

Я опираюсь обеими руками на спинку кресла по обе стороны от ее головы и наклоняюсь к ее лицу, почти касаясь его губами.

— Ты этого хочешь? — шепчу я, и она утвердительно кивает головой. — Словами, — отвечаю я.

— Да. — Она повторяет, снова кивая головой.

Я опускаюсь перед ней на колени, спускаю трусики с ее ног, снимаю их и кладу в карман.

Я наклоняюсь, кладу голову между ее ног и вдыхаю ее великолепный сладкий, но мускусный аромат. Если бы это зависело от меня, я бы вечно дышал только этим воздухом. Я не могу удержаться от стона, сжимая контур своего члена в штанах.

Я продолжаю двигаться вперед и быстро провожу языком по ее клитору. Я фиксирую свой взгляд на ее лице, чтобы быть свидетелем каждой ее реакции на мои прикосновения.

За свои пятьдесят два года я повидал множество кисок, но киска моего ангела — самая великолепная и соблазнительная из всех, что я когда-либо видел. Ее холмик высокий и упругий, видны розовые пухлые губки, уютно примостившиеся по бокам.

Я поднимаю ее ноги и кладу их себе на плечи, чтобы наклонить ее бедра чуть выше, чтобы я мог рассмотреть ожидающее меня медовое лакомство.

Она смотрит на меня невинными глазами лани, задыхаясь, не понимая, что ее ждет. Одного этого взгляда достаточно, чтобы моя решимость рухнула в считанные секунды.

Я наклоняюсь вперед и провожу языком по ее входу, вбирая в себя лужицу возбуждения, которая так и зовет меня.

Мои чувства переполняет пьянящий вкус ее желания, разжигая мой собственный голод. Я слегка проникаю языком в ее девственную киску, проверяя, насколько тугой она может быть, чтобы постараться сделать все возможное, чтобы преуменьшить боль, когда я возьму ее в первый раз. Это произойдет не сегодня, но очень скоро.

Я провожу языком вверх и нежно посасываю пучок нервов.

Затем, с каждым движением языка, я чувствую, как дрожит ее тело, как ускользает ее связь с реальностью. Я чувствую ее капитуляцию, ее уязвимость, обнаженную передо мной. Я продолжаю дразнить и мучить, чередуя нежные ласки и сильное давление, усиливая предвкушение, которое висит в воздухе.

— О боже, — хнычет Белла.

— Не Бог. Папочка. Скажи это, мой маленький ангел. Скажи мне, кто твой папочка. — Я рычу в ее щель.

— Ты, — лепечет она. — Ты мой папочка.

— Верно. А теперь будь хорошей девочкой и кончи для своего папочки, детка.

Я погружаюсь внутрь и вбираю в себя ее сладкие соки, а затем возвращаюсь к ее клитору. Ее бедра начинают подрагивать, молчаливая мольба о большем. Я подчиняюсь, теперь мой рот полностью обхватывает его, а губы создают уплотнение, которое усиливает ощущения, проникающие в нее.

Я усиливаю давление и быстро провожу языком вперед-назад, доводя ее до предела и заставляя упасть.

— Папочка!

Она хнычет, и ее голос отражается от стен исповедальни. Ее тело сотрясают волны удовольствия, и я впитываю каждую каплю ее сущности, смакуя вкус ее удовлетворения.

Ее тугой вход сжимается снова и снова, умоляя заполнить его. Я хмыкаю, посасывая и покусывая ее клитор, снова направляя ее к освобождению.