Прекрасная дикарка

– На траве. Вон там, смотри.

Луч качнулся вниз. Голоса зазвучали снова, но гораздо тише.

– Они не… – шепотом начал Малкольм, но жесткая, пропахшая дымом ладонь Боутрайта зажала ему рот.

– …не стоит возиться, – долетел до него один из голосов. – Пойдем дальше.

И прожектор повернулся в другую сторону, мотор загудел, и катер неторопливо двинулся прочь. Прошла еще минута, и он скрылся из виду.

Боутрайт убрал руку, но Малкольм сейчас все равно бы не сумел выдавить из себя ни слова. Дрожа всем телом, он сделал шаг вперед и споткнулся, но Боутрайт подхватил его и помог устоять на ногах.

– Когда ты в последний раз ел? – спросил он. – И когда ты в последний раз спал?

– Не помню.

– Ясно. Пойдем со мной, поешь жаркого. Мы там, в пещере, такое жаркое готовим, что и твоей матушке не стыдно было бы на стол подать. Хочешь, я понесу это?

Рюкзак был тяжелый, но Малкольм покачал головой, а потом, сообразив, что в темноте его не видно, добавил вслух:

– Нет.

Боутрайт помог ему продеть руки в лямки и взвалить рюкзак на спину. Пройдя всего несколько шагов, они очутились на полянке. Элис сидела на поваленном дереве, а Лира лежала у нее на коленях и сладко спала. Элис действительно дала ей ложечку вина из бутылки, и это помогло.

Увидев Малкольма, Элис тут же поднялась и подошла, протягивая ему малышку.

– На, подержи Лиру. Мне надо пописать…

Не дожидаясь ответа, она сунула ребенка ему в руки и метнулась за деревья.

Малкольм все еще дрожал, но постарался ухватить Лиру как можно крепче и прислушался к ее довольному сопению.

– Надо было раньше додуматься давать тебе вино, – сказал он ей. – Ты от него спишь как младенец.

– Отсюда всего пять минут идти, – сказал ему Боутрайт. – Может, хочешь взять еще что-нибудь из каноэ?

– А с ним тут ничего не случится?

– Его никто не увидит. Не волнуйся, сынок, оно тут в полной безопасности.

– Хорошо. Ну… надо взять еще всякие вещи для малышки. Элис знает, какие.

В ту же секунду Элис вышла из-за деревьев, отряхивая юбку. Она слышала их разговор и тут же двинулась к лодке. Вещей для Лиры набралась целая охапка: одеяла, подушка, упаковка подгузников, коробка с сухим молоком… Элис все делала быстро, хотя ее тоже била дрожь.

– Постели-ка на землю вон то одеяло, – велел Боутрайт.

Взяв у Элис вещи, он сложил их на одеяло, связал углы и закинул узел себе на плечо.

– А теперь идите за мной.

– Можешь пока понести ее? – шепотом спросила Элис у Малкольма.

– Могу немножко, ага. Она спит без задних ног.

– Надо было раньше попробовать давать ей вина.

– Вот и я так подумал.

– Только я не знаю… вдруг оно ей вредно? Ладно, давай ее сюда. А то у тебя еще рюкзак. Где ты его взял, кстати? У него?

– Ага, – подтвердил Малкольм. – Из его лодки.

Когда Элис забрала Лиру, он вздохнул с облегчением: рюкзак и вправду был тяжеленный. Малкольм и сам не понимал, зачем его тащит, – вряд ли теперь придется торговаться с Боннвилем. Но, с другой стороны, Боннвиль был шпионом; может, в рюкзаке найдутся доказательства. Так что, наверное, стоит нести его дальше, а потом отдать доктору Релф.

Стоило ему подумать о докторе Релф, как на глаза навернулись слезы – от одной только мысли об уютных вечерах в натопленной гостиной и о разговорах про книги и про историю идей. А ведь, может статься, она так и будет в бегах до конца своих дней, если его объявят преступником, как мистера Боутрайта. Из-за потопа все пошло кувырком, и пока никому лично до него, Малкольма, дела нет, но когда вода спадет и все вернутся к нормальной жизни… Но нет, на самом деле никакой нормальной жизни больше не будет. И он никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности.

Через несколько минут они вышли на большую поляну перед высокой скалой, поднимавшейся прямо из земли. Снова выглянула луна, и в ее серебристом свете показался скрытый кустами вход в пещеру. Из пещеры тянуло дымом и всякими приятными запахами, вроде тушеного мяса с подливкой. Еще через несколько шагов до Малкольма донеслись тихие голоса.

Мистер Боутрайт откинул тяжелый полог из парусины и придержал его, впуская Элис и Малкольма. Те вошли, и голоса тут же смолкли. В пещере горел фонарь; с полдюжины человек – мужчины, женщины и двое детей – сидели на полу или на деревянных ящиках и ели с жестяных тарелок. Крупную женщину, расположившуюся у костра, Малкольм узнал: это была миссис Боутрайт.

Та вначале увидела Элис и воскликнула:

– Элис Парслоу?! Это ведь ты? Я знала твою матушку. А это кто? Господи боже, да это же Малкольм Полстед из «Форели»! Что это значит, Джордж?

– Они спасались от наводнения, – объяснил Джордж Боутрайт.

– Можете звать меня Одри, – сказала его жена, поднимаясь на ноги. – А это у вас кто? Мальчик? Девочка?

– Девочка, – ответил Малкольм. – Лира.

– Так-так, пора поменять ей подгузник. Я дам вам теплой воды. А чем ее покормить, у вас найдется? Нужно сухое молоко… а, вижу, у вас есть. Хорошо. Сейчас поставлю воду на огонь, а вы пока переоденьте девочку и вымойте. А потом я и вас покормлю. Вы что, так и плыли аж от самого Оксфорда? Представляю, как вы устали. Поешьте, и сразу спать.