Прекрасная дикарка

По дороге обратно в Зал герцога Хамфри доктор Релф приняла решение: она никогда не произнесет слова «Оукли-стрит» в присутствии Малкольма. Незачем ему это знать. Довольно и того, что она попросила мальчика шпионить. Ханне до сих пор было от этого не себе – а впрочем, и от всего остального, что касалось ее секретной работы.

Малкольм снова заглянул к мистеру Тапхаусу – помочь со ставнями. Ему очень понравилась новая антарная дрель. А когда мистер Тапхаус после долгих сомнений все-таки дал мальчику попробовать посверлить ею дырки, тот и вовсе пришел в восторг. Сначала они собрали все готовые ставни, а потом вернулись в мастерскую, чтобы сделать еще несколько.

– От этого дуба одно разорение, – ворчал старик. – Сестре Бенедикте не по вкусу платить так дорого, но я ее все ж таки урезонил. Мол, уговор есть уговор, а дуб есть дуб.

– Да что толку, если крепления слабые? Где тонко, там и рвется, – заметил Малкольм, за свою карьеру помощника в мастерской мистера Тапхауса слышавший эти слова, наверное, тысячу раз.

– Ясное дело, да только в таком добром дереве и крепления удержатся как надо. А если кому вздумается вывинтить шурупы из стены, то ему придется повозиться.

– О! – воскликнул Малкольм. – Я тут как раз думал… насчет шурупов. Вы же знаете, что когда головка снашивается, вывинтить шуруп становится труднее? Отвертке не за что зацепиться.

– Да, и что?

– А что, если мы подшлифуем головку напильником? Так, чтобы завинтить было можно, а отвинтить – уже нет?

– Что ты имеешь в виду?

Малкольм взял шуруп, зажал в тиски и стесал часть головки, чтобы показать мистеру Тапхаусу, что он имеет в виду.

– Вот, видите? Завинтить еще можно, а вот если захочешь отвинтить, отвертке уже не во что упереться.

– А, ну да. Хорошая мысль, Малкольм. Очень хорошая. Но что если сестра Бенедикта на следующий год передумает и велит убрать ставни?

– О-о-о… об этом я не подумал.

– Ну, как что придумаешь, скажи, – усмехнулся старик, а его деймон-дятлица насмешливо закудахтала.

Но Малкольм это не смутило: идея ему очень нравилась, и он был уверен, что сможет ее доработать. Он положил шуруп в нагрудный карман и помог мистеру Тапхаусу сколотить очередной ставень.

– А вы будете покрывать их лаком? – спросил он.

– Нет. Только датским маслом. Имей в виду, малец, – нет ничего лучше датского масла. Но знаешь, чего следует беречься, когда с ним работаешь?

– Нет. Чего?

– Спонтанного самовозгорания, – проговорил старик без запинки. – Если смочишь в нем тряпку, а потом так ее и бросишь, не прополоскав в воде, тряпка может сама по себе загореться.

– Как-как вы это назвали? Спон…

– Спонтанное самовозгорание.

Малкольм повторил за ним – просто чтобы еще раз послушать, как это звучит.

Когда плотник ушел домой, Малкольм направился на кухню, поговорить с сестрой Фенеллой. Та как раз резала капусту, и Малкольм тоже взял нож и принялся за дело.

– Где ты пропадал, Малкольм? – спросила старая монахиня.

– Помогал мистеру Тапхаусу. Кстати, вы знаете, что он делает ставни на окна? Зачем они понадобились?

– Это нам полицейские посоветовали, – ответила сестра Фенелла. – Они приходили на днях к сестре Бенедикте и сказали ей, что в Оксфорде развелось слишком много грабителей. А у нас в монастыре – и серебро, и дорогая посуда, и ценные облачения. Так что мы решили принять меры.

– Значит, это не из-за малышки?

– Ну, и ей, конечно, лишняя защита не помешает.

– Как она там?

– Жива-здорова, знай себе резвится.

– А можно мне еще раз на нее посмотреть?

– Если найдется время.

– Я для нее подарок сделал.

– О, Малкольм, как это мило…

– Он у меня с собой. Я его все время так и ношу – на случай, если вдруг удастся с ней увидеться.

– Да ты молодец.

– Ну так что, можно мне к ней?

– Ох, ну ладно. Закончил с капустой?

– Да, смотрите!

– Ну, тогда пойдем.

Сестра Фенелла отложила нож, вытерла руки и повела Малкольма по коридору в ту же комнату, куда они ходили в прошлый раз. Колыбель по-прежнему стояла посреди комнаты, освещенной всего одной тусклой лампой. Девочка лепетала и попискивала, словно пыталась что-то рассказать своему деймону, который сейчас выглядел как крысенок. Тот стоял на задних лапках и внимательно слушал ее, но как только сестра Фенелла и Малкольм вошли, обернулся, уставился на них, юркнул на подушку и что-то запищал на ухо Лире.

– Она учит его говорить! – восхитился Малкольм.

Сестра Фенелла осторожно взяла малышку на руки. Деймон-крысенок вспрыгнул на плечо Лиры и превратился в землеройку.

Малкольм достал свой подарок – тот самый фалинь с привязанным к нему шариком из букового дерева. Шарик он тоже вырезал сам и тщательно ошкурил. На вопрос, можно ли дарить такое маленькому ребенку, мама сказала: «Наверное, можно – если шарик достаточно большой и она его не проглотит».

– Я хотел еще раскрасить его, – сказал он сестре Фенелле, – но потом вспомнил, что малыши часто тянут вещи в рот, а в краске может быть всякая вредная гадость. Так что я просто ошкурил его наждаком. Пальчик она не занозит, не бойтесь. А если вдруг проглотит фалинь, всегда можно будет вытащить его за шарик. В общем, не волнуйтесь, это безопасная штука.