Прекрасная дикарка

По западному берегу – то есть справа от Малкольма – вдоль воды тянулась тропа, едва заметная из-за буйно разросшейся водяной зелени. Малкольм замедлил ход и тут же краем глаза заметил, как в тростниках что-то шевелится. Он подождал, пока «Прекрасная дикарка» замрет, и повернул ее носом к зарослям. Когда лодка бесшумно проскользнула среди твердых стеблей, Малкольм увидал, как крупная хохлатая утка-поганка выбралась на тропинку, неуклюже проковыляла дальше и плюхнулась в прудок по ту сторону. Держась как можно тише, он очень медленно завел каноэ еще глубже в тростники: утка встряхнула головой и, бодро шлепая лапками, поспешила через пруд навстречу своему избраннику.

Малкольм и раньше слыхал, что тут водятся хохлатые поганки, но не слишком в это верил – теперь же его глазам предстало живое тому доказательство. Надо будет непременно наведаться к ним попозже, в сезон, и поглядеть – вдруг у них появятся птенцы.

Тростники поднимались выше его головы – если сидеть в лодке на банке; Малкольм подумал, что если не шевелиться, его, наверное, совсем не будет видно. Позади послышались голоса – мужской и женский; он замер, как статуя, и сидел так, пока двое не прошли мимо, рука об руку, поглощенные друг другом. Их деймоны, две маленькие птички, порхали чуть впереди, присаживались пошептаться и снова летели дальше.

Его собственный деймон, Аста, сейчас имела облик зимородка и восседала на планшире. Когда влюбленные их миновали, она взлетела к нему на плечо и просвиристела:

– Тот мужчина, вон там… – смотри!

Малкольм только сейчас его заметил: он стоял в нескольких ярдах от него под дубом, в плаще и серой фетровой шляпе-трилби, едва различимый сквозь заросли тростника. Держался он так, будто прятался от дождя – только вот дождя-то никакого не было! В плаще и шляпе цвета ранних сумерек разглядеть его было не проще, чем утку-поганку, – даже сложнее, подумал Малкольм: у той, по крайней мере, есть приметный хохолок.

– Что он там делает? – прошептал мальчик.

Аста превратилась в муху и отлетела от Малкольма, насколько смогла, остановившись, когда стало больно. Она села на верхушку тростинки, откуда чужака было хорошо видно. Тот явно пытался остаться незамеченным, но делал это так нескладно и даже бездарно, что только притягивал к себе внимание.

Вскоре Аста разглядела и его деймона – кошку, которая беспокойно топталась на одной из нижних веток дуба, под которым стоял человек, и зорко поглядывала в обе стороны вдоль тропинки. Потом кошка тихо мурлыкнула. Человек посмотрел вверх, и она спрыгнула ему на плечо, выронив что-то изо рта.

Человек что-то недовольно проворчал, и деймон слез на землю. Они оба принялись искать – под деревом, у воды, среди травы.

– Что она там такое уронила? – прошептал Малкольм.

– Вроде как орех. Что-то размером с орех.

– Ты видела, куда?

– Кажется, да. Оно отскочило от корня и покатилось вон туда, под куст. Смотри-смотри – они делают вид, что ничего и не ищут!

И правда. Кто-то еще шел по тропе – человек с деймоном-собакой. Мужчина в плаще подождал, пока они пройдут, притворяясь, что смотрит на часы. Он даже потряс рукой, послушал, опять потряс, будто часы вдруг встали, снял их с запястья, завел… Когда прохожий удалился, серый плащ надел часы обратно на руку и снова принялся искать ту штуку, которую уронила его кошка. Он сердился, это было видно, а деймон всем своим видом выражал смущение и раскаяние. Оба явно были ужасно расстроены.

– Пошли поможем, – предложила Аста.

Малкольм не знал, что и делать. Ему отсюда было видно поганок, он так хотел еще посидеть и понаблюдать за ними… но человеку с кошкой, кажется, и правда требовалась помощь, а острые глаза Асты наверняка обнаружат пропажу в считаные минуты.

Однако прежде чем он успел хоть что-то предпринять, человек нагнулся, сгреб своего деймона и бросился прочь по тропе, как будто решил отправиться за помощью. Малкольм тут же вывел каноэ из тростников кормой вперед и погреб к дубу. Мгновение спустя он уже выскочил на берег с фалинем[9], а Аста – теперь в образе мышки – шмыгнула через тропу под куст. Послышалось шуршание листьев, потом тишина… опять шуршание и опять тишина… Малкольм смотрел, как человек вдалеке достиг кованого чугунного мостика, ведущего на пьяццу[10] и поднялся вверх по ступенькам. Из-под куста раздался взволнованный писк – Аста нашла пропажу. В виде белки она прискакала назад, взобралась по руке на плечо и уронила ему в ладонь какой-то предмет.

– Это наверняка оно! – воскликнула она. – Вот просто наверняка оно.

На первый взгляд это был обычный желудь, только слишком тяжелый. Присмотревшись, Малкольм понял, что он вырезан из твердого мелкозернистого дерева и состоит из двух частей. Чашечка повторяла неровные, лежащие внахлест чешуйки настоящего желудя и была немного запачкана зеленым. Сам орешек шелковисто сиял светло-коричневым и был отполирован и навощен. Очень красивый желудь. Аста наверняка не ошиблась: это его потерял тот серый человек.

– Давай догоним его, пока он не перешел мост, – сказал Малкольм и уже поставил ногу в лодку, но тут…