Прекрасная дружба

«Не хочется признавать это, даже самому себе, – медленно сказал он наконец Поющей-Истинно, – но из того, что я ощущаю от мыслесвета Погибели-Клыкастой-Смерти, я подозреваю, что она тоже кое о чем… умалчивает, не рассказывая другим двуногим слишком многого о нас. Я не знаю, почему она так осторожничает, но я знаю, что среди двуногих есть такие, кто хочет узнать больше о Народе, совсем как Народ, желающий попробовать пучкового стебля. На самом деле, они досаждают Погибели-Клыкастой-Смерти и ее родителям бесконечными вопросами, на которые те не могут ответить, и я думаю, некоторые из них больше всего хотят забрать меня у Погибели-Клыкастой-Смерти, чтобы по-своему изучать меня».

«В самом деле? – перекатилась Поющая-Истинно на спину, подставляя мех своего живота солнцу и поворачивая голову взглянуть на своего брата. – Это тревожные вести, Лазающий-Быстро».

«Я могу в этом ошибаться, – уточнил Лазающий-Быстро. – Я еще только начинаю понимать двуногих. Достаточно легко пробовать их мыслесвет – ну а кто сможет не попробовать его, подойдя достаточно близко? – но понять, как их умы работают, гораздо труднее. Если бы только мы могли слышать их мыслеголоса, или они могли слышать наши! Все было бы гораздо проще».

«Это действительно так? Или мы просто намного быстрее узнали, что приближаться к двуногим было серьезной ошибкой?»

Лазающий-Быстро моргнул. Раньше Поющая-Истинно никогда впоследствии не подвергала сомнению своих решений. С другой стороны, впервые ее решение могло иметь столь далеко идущие последствия для каждого из Народа, живого или еще не родившегося, и внезапно он испытал к ней сочувствие. Вместе со вспышкой вины, так как все это проистекло из его первой, полностью самовольной встречи с Погибелью-Клыкастой-Смерти.

«Не вини себя, – мягко упрекнул его мыслеголос его сестры. – Ты сделал это ненамеренно, и решение бросить вызов Прядильщице-Песен и Сломанному-Зубу было моим, а не твоим. Кроме того, я все еще считаю, что так было правильно. Просто я понимаю тех, кто подвергает сомнению важность этого.

«Да, это не было намеренно, – согласился он, – но это все равно началось с моих действий. И хотя я тоже понимаю, почему некоторые из других кланов – или, по крайней мере, их старейшин – могут быть обеспокоены, даже напуганы, я согласен с тем, что твое решение было верным. Если эти другие двуногие и захотят забрать меня у Погибели-Клыкастой-Смерти для изучения, ни она, ни ее родители ничего подобного не позволят. И если злую двуногую, которая уничтожила гнездовье клана Яркого Сердца, и не взволновало, что она могла убить целый клан Народа, то остановил ее двуногий Быстро-Бьющего, Враг-Тьмы. Очевидно, что двуногие пришли в этот мир, чтобы остаться, Поющая-Истинно. Весь Народ должен это понимать! И, как ты сказала Прядильщице-Песен и Сломанному-Зубу, мир не настолько велик, чтобы всегда прятаться от них. Я пришел к выводу, что твое предложение сформировать с двуногими еще больше связей даже мудрее, чем ты в то время предполагала. Да, мы должны больше узнать о них. Но, пожалуй, еще важнее будет найти среди них союзников. Мы должны найти таких двуногих, связью с которыми будет гордиться любой из Народа – таких как Погибель-Клыкастой-Смерти и Враг-Тьмы. И одна из причин, почему мы должны так поступить, что когда злодеи из двуногих смогут навредить Народу, у нас будут свои союзники, свои друзья среди других двуногих, которые защитят нас. Думаю, так тебе и стоит ответить тем лидерам кланов, которые все еще сомневаются в мудрости предложенного тобой курса».

* * *

Стефани Харрингтон села, сбрасывая со своей груди и плеч древесных котят, когда ее комм зазвенел. Один из древесных котят, поведя в восторге ушами, накинулся на увлекательную новую игрушку, и она, рассмеявшись, мягко отогнала его прочь.

С этим она была осторожна. Она на своей коже прочувствовала, что когти древесных котят были остры как иглы, но они, по крайней мере, не были ятаганами из слоновой кости взрослых древесных котов, как Львиного Сердца.

Ее отец был бесконечно увлечен всей информацией о древесных котах. Стефани была абсолютно уверена, что было не менее пары десятков ксенологов, с радостью убивших бы Ричарда Харрингтона, лишь бы заполучить копящиеся у него заметки, и одним из того, что особенно его увлекало, была структура когтей Львиного Сердца.