Прекрасная Джоан

Бургинь была также необычно молчалива. Однако она странно вела себя всю зиму и весну, предпочитая оставаться в своей опочивальне или сидеть в уголке. Ее скромность удивляла нас всех. Ей следовало бы громко хвастать и мечтать об огромном замке в Тулузе.

Я же с тоской думала о том, что скоро увижу, как Раймонд уезжает на родину с молодой женой. И как я посмотрю в глаза брату, зная о поражении? Что скажу ему при встрече?

26 июля нам, наконец, сообщили о приближении нашего флота, и мы поспешили в гавань. Было душно, и мы предпочли не сидеть под навесом, а стоять на берегу и ждать, когда Ричард ступит на землю.

Нас обеих поразил его мрачный вид, лицо было измученное, усталое и исхудавшее. Роберт Лестер тоже похудел, но не так, как Ричард, а вот Раймонд – я видела, как он поцеловал Бургинь в щеку, – на вид ничуть не изменился.

Брат помог усадить нас на носилки, а затем огляделся по сторонам. Он увидел небольшую кучку горожан, которые смотрели, как разгружают суда, да горстку наших рыцарей, расквартированных в Акре: они пришли встретить друзей, приплывших на тяжело груженных галерах.

– Матерь Божья! – с грустью воскликнул Рик. – Как тихо! Роберт, ты помнишь тот вечер, когда я впервые высадился здесь? Сколько криков, сколько музыки, песен! Тогда мы не спали до рассвета. Я был великим героем. Все говорили: «Приплыл Львиное Сердце, мы пойдем на Иерусалим и отберем его у неверных. Ничто не остановит Ричарда Львиное Сердце! Он непобедим»! Непобедим… Ха!

Я почувствовала, что Беренгария дрожит с головы до ног. Ее глаза были полны слез, но мои глаза были сухи. Мне хотелось одного: убежать прочь, забыть измученное лицо брата и его голос. Мне хотелось забыть Крестовый поход и то, что он сделал с дорогими мне людьми и со мной. Я хотела вернуться в Палермо…

В тот вечер мы с Беренгарией вдвоем ждали прихода Ричарда. Бургинь была с Раймондом; остальных дам мы отправили спать.

– Я оставил всякую надежду взять Иерусалим, – сказал Ричард. Мы с Беренгарией переглянулись. – Да и дома дела идут все хуже и хуже. Джон вступил в заговор с Филиппом против меня. Если я пробуду вдали от Англии еще какое-то время, возможно, мне уже некуда будет возвращаться. У меня не будет моего королевства. Но прежде чем я вернусь в Англию, я должен попытаться очистить от неверных Бейрут. И потому сегодня же я уезжаю в лагерь. Мы собираемся отправить вперед себя галеры с солдатами и осадными машинами. Понадобится немало времени, чтобы собрать припасы и погрузить все на корабли.

– Расскажите, милорд, почему вам пришлось отступить от стен Священного города; остальное оставьте на потом. – Беренгария подошла к столу и налила Ричарду кубок вина. Он принял его с кривой улыбкой.

– Да… у нас еще будет время, чтобы обсудить все события этого лета. Вы узнаете, как мы взяли Дарем и большинство караванов Саладина; вы услышите обо всех наших победах и поражениях… Мы отступили от Иерусалима после того, как я собственными глазами увидел, что взять город невозможно. Однажды утром, очень рано, мы атаковали отряд неверных у Эммауса. Мы напали на них внезапно, двадцать сарацин убили на месте. Мы захватили их лошадей, мулов, трех верблюдов и груз специй и шелков. Но посланцу Саладина и остальным удалось сбежать в горы. Я погнался за ними…

Одного настиг, когда его лошадь споткнулась, и проткнул его копьем. И тут я огляделся вокруг. Туман, стоявший до сих пор, развеялся, и я увидел с вершины холма минареты и башни Иерусалима, невыразимо прекрасные в свете восходящего солнца… Да, я увидел мой Священный город… но увидел и кое-что еще. Я увидел окружающие город зловещие, почти голые скалы, усеянные острыми камнями, и понял, что, взобравшись на эти скалы, мы и наши кони неминуемо умрем от жажды. Я снова полюбовался городом моей мечты, потом поднял щит и помолился, прося Всевышнего не давать мне больше смотреть на Священный город, раз я не в силах освободить его из лап неверных.

Голос брата задрожал; я увидела, что глаза его увлажнились.

– Вот так, – вздохнул Ричард. – Французы со мной, разумеется, не согласились. Они думали, что мы можем послать половину наших людей на штурм с тем, чтобы другая половина подвозила воду из реки Тёкоры. Безумный план! Саладин мог напасть на нас и перерезать всех до одного. У него много сотен отдохнувших, полных сил воинов, а в самом городе полно продовольствия и воды. Нет, нет, мы не могли взять город. И у меня есть все основания полагать, что нам и не суждено было его взять, так как произошло нечто странное. – Он снова замолчал, выпил вина и продолжал более уверенно: – Гора, на которую я поднимался, называется Монжу; вскоре после того, как я вернулся в лагерь, живший на горе святой отшельник прислал мне записку с просьбой во имя Господа немедленно прийти к нему. Я пошел. Отшельник уже ждал меня: голый, с копной грязных, спутанных волос. Он повел меня к себе в молельню – грубую пещеру, укрытую от посторонних взглядов, и достал маленькое деревянное распятие.