Прекрасная Джоан

Раймонд нахмурился и поднял вверх руки в знак того, что уступает. Привязав коня к молодому деревцу, он вскинул на плечи мешок с лютней, и мы вышли на дорогу.

Подойдя к воротам замка, Раймонд громко постучал. Ответа не последовало; он постучал еще раз. Ворота открылись. Пока он говорил со стражником, я отступила в тень. Вначале стражник только качал головой, но после того, как Раймонд дважды полез в свой дорожный кошель, стражник ухмыльнулся, буркнул что-то более дружелюбным тоном и пропустил нас.

Мы оказались в крепости, однако Раймонд предупредил, что, со слов стражника, в сам замок нас ни за что не пропустят.

– Я дал ему денег, и он сказал, что ему приказали никого не пускать, но, поскольку в приказе ничего не говорилось о бродячих артистах, он решил рискнуть и навлечь на себя неудовольствие хозяина.

Во дворе замка царила необычная тишина. Если бы я не заметила нескольких освещенных окон, я бы решила, что замок необитаем. Когда мы подошли ближе к главной башне, мы услышали смех, голоса и музыку.

– Ужин кончился, – сказала я Раймонду. – Если мы хотим пробраться туда, сделаем это сейчас.

Перед башней не было ни рва с водой, ни подъемного моста, только огромная, тяжелая, окованная железом дверь. Раймонд постучал, и я снова отошла в тень. Человек, открывший ему, лишь отрицатель качал головой, несмотря на то, что Раймонд снова полез в кошель за деньгами. Потом дверь захлопнулась, и я услышала, как в замке повернулся ключ. Раймонд повернулся ко мне; лицо его было угрюмым.

– Он велел мне убираться, но вначале мы попробуем пройти через кухню.

Однако кухонная дверь оказалась закрытой, и никто не подошел к ней, несмотря на то, что Раймонд в кровь разбил руки, молотя по ней. Наконец, мы поплелись прочь, еле волоча ноги.

– Попробуем вернуться позже, – сказал Раймонд. – Может быть, все слуги убирают зал после ужина. Наверное, раз никого в замок не пускают, они просто заперли все двери и отпустили стражу.

– По крайней мере, за нами никто не гонится, – с улыбкой заметила я, закутываясь в плащ.

– Да, но здесь становится холодно, Джоан. Обойдем вокруг, и тогда я снова постучусь в дверь кухни.

Рука об руку мы с ним обошли замок, держась у стены башни. Там было теплее, и, как заметил Раймонд, так меньше вероятности, что нас увидят из окон.

Увидев над головой окно, в котором горел свет, я сказала:

– Больше всего меня страшит мысль, что Ричард может быть здесь, совсем рядом с нами, и смотрит сейчас в окно! Но если он увидит нас, то решит, что мы с тобой – просто влюбленная парочка.

Внезапно мне в голову пришла новая мысль.

– Раймонд, давай споем! Ты ведь менестрель. Ты просился, чтобы тебя впустили, ты хотел развлечь общество, но получил отказ. Так спой прямо здесь и заработай себе на ужин!

Раймонд немедленно достал из мешка лютню.

– Попробовать можно, – ответил он, передавая мне мешок. – Ричард обязательно узнает мой голос. А худшее, что может с нами случиться, – нас просто выгонят вон!

Мы отошли подальше от стены, он настроил лютню, и голос его поплыл в ночной тишине. Когда он закончил песню и замолчал, в освещенном окне показалась женская головка, и на землю рядом с нами полетела монета. Раймонд собрался петь снова. Я попросила его исполнить одну из песен Ричарда.

– Ну конечно! Почему я сам не догадался? Но вспомню ли я слова? – Он начал тихо напевать себе под нос; я подсказывала ему слова, и он пропел первый стих той песни, которой Блондель научил Беренгарию и меня.

– Вот и хорошо! – ободрила я его. – Пой!

Он запел; голос его был чист и звонок и далеко разносился в ночной тиши. Я слушала его и вспоминала, как Блондель и Беренгария исполняли эту песню для моего брата, потом Рик запел с ними, обняв Блонделя за плечи…

Вздрогнув, я посмотрела на темные окна замка. Было в них что-то зловещее. Они напомнили мне пустые глазницы. Поборов страх, я прижалась к Раймонду. Он снова запел. Но не успел он докончить куплета, как из окна над нашей головой высунулась голова мужчины. Он грубо погнал нас прочь и пригрозил кулаком.

– Пошел звать стражу, – объяснил Раймонд. – Что ж, любимая, мы сделали все, что могли. Споем в последний раз и уходим!

Он улыбнулся, глядя мне в глаза, и мы вместе запели песню Ричарда. Я была Джоанной, странствующей танцовщицей, а он – Блонделем, моим господином и повелителем, а все остальное утратило смысл… Когда мы дошли до последнего куплета, какая-то тень упала на нас сверху, и к нашим голосам присоединился мощный бас, явственно разносящийся по двору.

Раймонд замер; я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не могла произнести ни звука. Я боялась дышать. Раймонд отшвырнул лютню и застыл на месте. Я напрягла слух… Вдруг сверху, с самой верхушки башни, мы услышали смех – громкий, радостный смех, который я сразу же узнала!

Голос моего брата, короля, подхватил прерванную песню, и Ричард допел ее за нас.

Эпилог

История Джоан и ее царственного брата еще далека от завершения. Для заинтересованных читателей опишу вкратце, что было дальше.