Прекрасная голубая смерть

Вскоре Эдмунд спустился вниз, заметно более чистый и счастливый. Он тоже поглядел на карту Персии и высказал мнение, что, может быть, на этот раз его брат, и правда, отправится в путешествие.

В дверь постучали в тот момент, когда Ленокс бережно сложил карту и поместил ее в старую подставку для зонтиков. У входной двери он столкнулся с Грэхемом и сказал, что сам ее откроет, ожидая увидеть Мак-Коннелла или Итедера.

Но на крыльце, слегка заснеженный, с глазами, налитыми кровью, стоял Клод Барнард.

— Мистер Ленокс? Могу я поговорить с вами?

— Ну, да, — ответил Ленокс в полной растерянности. — Грэхем, пожалуйста, проводите мистера Барнарда в малую гостиную. Я сейчас же к вам присоединюсь, — сказал он Клоду.

Он поспешил в библиотеку.

— Пришел Клод Барнард, — предупредил он, не давая им времени опомниться. — Джейн, ты останешься тут или вернешься домой, как сочтешь нужным. Эдмунд, а ты встань у двери малой гостиной, будь так добр. В случае, если он прибегнет к насилию, я дам знать нашим старым посвистом. — Это был птичий посвист, которым они пользовались в детстве. Он мог означать «берегись!», или «я тут», или «на помощь!».

— Да, конечно, — сказал Эдмунд. — Конечно.

— Я бы пригласил тебя внутрь, но он может выйти из равновесия.

— Тем более причин сделать так, Чарльз.

— Нет. С твоего разрешения, я абсолютно против.

Эдмунд пожал плечами. И минуту спустя Ленокс вошел в малую гостиную, а Эдмунд встал у двери.

Войдя, Ленокс немного помедлил. Комната была небольшой, редко используемой, полной ошибок: неудобные кресла, неудачно задуманное бюро, посредственная картина. Единственным ее достоинством было окно, выходившее в сад за домом. Там и стоял Клод, куря сигарету, засунув другую руку в карман пиджака.

Он выглядел печальным и заметно осунувшимся даже за последние два-три дня. Он не услышал, как вошел Ленокс, и несколько секунд Ленокс смотрел на него с грустью. Жалости он, конечно, почти не испытывал, но обаяние молодого человека сменилось меланхолией.

— Мистер Барнард? — наконец сказал Ленокс.

Клод обернулся.

— А, мистер Ленокс! Холодный сегодня выдался денек, верно?

Наступило молчание.

— Не угодно ли присесть?

Клод кивнул, и лицом друг к другу они оба опустились в уродливые кресла, набитые конским волосом.

— Боюсь, я не могу сделать комплимент вашему вкусу, мистер Ленокс.

— Я редко захожу в эту комнату.

— А… вот что.

— Чем я могу помочь вам, мистер Барнард?

Клод горько засмеялся.

— Помочь мне? Ну-ну.

— Мне выразиться иначе? Что вы хотите сказать мне?

— У меня ощущение, будто я живу во сне, мистер Ленокс. Все обернулось так… так скверно.

— Да, именно так, — сказал Ленокс.

Клод резко вскинул голову.

— Я не уверен, что, собственно, вам известно.

— Напротив, мне известно все.

Теперь молодой человек посмотрел на него с удивлением.

— Все? Но, конечно же, нет.

— Да, уверяю вас.

— Так не скажете ли?

— Вы и ваш кузен Юстес убили Пруденс Смит и Джека Сомса, чтобы получить полные дивиденды по вашим акциям «Пасифик траст».

Клод тряхнул головой.

— Да, вижу, что так. — Он вздохнул. — Моим единственным утешением было прийти к вам по собственной воле, а теперь я лишился и его.

— Напротив, — сказал мистер Ленокс. — Вы поступили именно так. Ведь вы легко могли бы находиться сейчас по ту сторону Ла-Манша. Однако это ни в коей мере не искупление.

— Искупление? Говорю же вам… — Он умолк и закурил новую сигарету. Немного погодя он заговорил снова: — Да, я пришел к вам по собственной доброй воле. Не сомневаюсь, что мне висеть. Но что угодно, лишь бы не жить в этом кошмаре ни минутой дольше.

— Инициатором был Юстес.

— Юстес… Юстес… Вы бы не поверили, мистер Ленокс, но вопреки всем его занудным мнениям и неприятным манерам он способен быть убедительнее всех в мире.

— Лучше начните сначала, — перебил Ленокс.

Клод пыхнул сигаретой.

— Если вы знаете все, не вижу, зачем мне надо унижаться и рассказывать.

Ленокс расслышал ноту упрямства в голосе молодого человека и вместо того, чтобы читать ему нотацию, сказал мягко, но категорически:

— Все началось с вашего дяди, не так ли?

Клод растерянно посмотрел на него.

— Да, — начал он медленно. — Полагаю, это правда. Дядя Джордж. — Внезапно, будто пришпоренный мыслью, что его выслушают сочувственно, он разразился потоком слов. — Вы не поверите. Он… он прямо-таки жесток с членами нашей семьи, если на то пошло. Дал нам деньги, чтобы не оказаться в неловком положении, знаете ли, а потом колол этим глаза нам всем, стравливал нас между собой. Сделал наших родителей врагами. Вот почему мы с Юстесом сблизились: мы его ненавидели.

— Продолжайте, — сказал Ленокс.

— Полагаю, объективно он был к нам добр: снабжал нас карманными деньгами, платил за университет, позволил нам жить у него, как нам было удобно. Но не могу передать его постоянные упоминания и наедине с нами, и в обществе о том, скольким мы ему обязаны. Это было ужасно.

— А затем он дал вам деньги, ведь так?

Будто осознав, что был слишком откровенен, Клод угрюмо замедлил свою речь.

— Да, он дал нам некоторую сумму.

— И что вы с ней сделали?

— Думаю, вы уже знаете.