Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.

Блоньяры жили небогато; квартира на бульваре Мариво была небольшая и обставлена скромно, не считая гарнитура из четырех очень красивых кресел, подаренных Луизе к свадьбе престарелой тетушкой. У Луизы, рачительной хозяйки, была мания чистоты. За обедом и ужином, как правило, не садясь за стол сама, она несколько раз подбирала крошки вокруг тарелки каждого гостя (когда они с мужем ели одни, она поступала так же), чтобы не запачкать сияющий зеркальным блеском паркет. Для кресел она собственноручно изготовила чехлы, которые надевались, если в гостиной никого не было. Но однажды и чехлы показались ей такими красивыми, что стало жалко их пачкать, и она положила поверх чехлов еще накидки, чуть менее красивые. Если на накидках появлялись пятна, это причиняло ей боль, но, конечно, не такую сильную, как если бы пострадали чехлы, не говоря уж о великолепии самих кресел. Так было и с ее любовью: провал расследования умалил бы совершенство Ансельма, но это было бы как пятно на накидке поверх чехла, покрывающего кресло ее неизбывной любви. Вот почему она тревожилась, но в сущности не так уж и сильно.

Именно она предложила устроить этот воскресный обед, для которого были куплены маленькие трубочки с кремом у мадам Груашан и готовилось превосходное тушеное мясо — это способствует работе мозгов в жаркую погоду. Был приглашен холостяк Арапед, а еще мадам Блоньяр настояла на том, чтобы молодой Морнасье, Рассказчик, принял участие в обеде и в последующем военном совете. Она сгорала от желания увидеть человека, который нашел улику, не замеченную Ансельмом, не говоря уж обо всех прочих, которые Ансельм обнаружил помимо него.

Назначенное время приближалось (гости должны были прийти без четверти двенадцать, ибо мадам Блоньяр сохранила свои провинциальные привычки: обед в двенадцать, ужин в семь, если, конечно, Ансельм не задерживался на работе). Луиза велела мужу побриться и почистить зубы, потемневшие от лакричных батончиков, и пошла на кухню доводить до готовности тушеное мясо. Это блюдо она всегда готовила с особой тщательностью, потому что оно стало причиной первой и единственной драмы в ее супружеской жизни.

Тогда Блоньяры только что поженились, только что устроились в своей первой квартире в провинциальном городке, где началась его служба, и молодая женщина (ей не было еще восемнадцати) впервые готовила мужу обед. Крошечная квартирка была на шестом этаже неказистого дома, в бедном квартале, но на тихой улице; стоял сентябрь, было жарко, и Луиза приготовила тушеное мясо: всю ночь оно томилось на медленном огне, в винном соусе с пряностями; утром она дала ему остыть, тщательно сняла жир, снова поставила на плиту, снова сняла жир; незадолго до прихода Ансельма сварила морковь; под конец она встала у окна и то и дело высовывалась на улицу, высматривая знакомую плотную фигуру, чтобы в последнюю минуту сдобрить благоухающий соус тертым сыром. Но вот и Ансельм. Она услышала, как он открывает дверь. Он вошел в кухню и вдруг, не сказав ни слова, даже не поцеловав ее, угрожающе нахмурил черные брови, схватил благоухающую кастрюльку и выбросил ее в окно! Он терпеть не мог сыр!

Глава 16 Стратегия паука

— Действовать будем так, — сказал инспектор Блоньяр.

А мы с инспектором Арапедом, наевшись тушеного мяса и трубочек с кремом, внимательно его слушали.

— Нервный центр всего дела, его гордиев узел — теперь я в этом убежден так же, как и вы (он кивнул в мою сторону), — находится в доме 53 по улице Вольных Граждан. Нутром чую, — добавил он, не замечая, что цитирует любимое выражение своего коллеги и друга из Скотланд-Ярда, инспектора Ловетта (принявшего Блоньяра в свой «Союз друзей английского барсука»: см. «Блоньяр в Лондоне», следующую книгу нашей серии, которую мы выпустим, если разойдется эта — поняли намек?). — Наш молодчик прячется в одном из шести подъездов этого дома. Он летает там и сям, как увертливая, но безмозглая муха. А мы запасемся терпением, как паук, мы соткем паутину и заманим туда муху, то есть Грозу Москательщиков. Ладно! Где раскинуть паутину? В сквере напротив дома, примыкающем к Святой Гудуле, есть три скамейки. На средней с утра до вечера буду сидеть я, переодетый бродягой. Это позволит мне расспрашивать людей в местных магазинах, особенно у мадам Эсеб, и в кафе, не привлекая к себе внимания. Инспектор Арапед, которого абсолютно невозможно принять за кого-либо, кроме как за инспектора полиции, будет опрашивать всех официально. А вы, молодой человек, заставьте разговориться ваших друзей в этом квартале. Никакой конспирации, напротив, преступник должен знать, что мы идем по его следу, он должен испугаться и совершить промах. И этот его неизбежный промах будет подобен полету неосторожной мухи, он угодит в паутину, а в центре паутины буду сидеть я, Блоньяр.

— О’кей, шеф, — без энтузиазма согласился Арапед.