Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.

Польдевская капелла — сооружение сравнительно недавнее. Прежде она находилась возле авеню Шайо, и над ней постоянно висела угроза реставрации, экспроприации, выравнивания и сноса для срочного строительства автостоянки, но в последнюю минуту ее спасла нефть. Да-да, в Польдевии, в этом затерянном, диком горном краю, полном усов и бандитов (зачастую представленных в одном лице), сорок лет назад вопреки всем стараниям немецких геологов доказать невозможность этого (см. научную периодику: «Archiv der petroleum studies», «Annalecta oilia» и др.) были обнаружены богатейшие залежи черного золота. На окраине столицы проводились буровые работы в поисках новых термальных источников, и вдруг из-под земли забил мощный, энергоносный, тысячебаррельный фонтан драгоценной жидкости. Для Польдевии наступили новые времена. Центр месторождения находится прямо под площадью Кенелева, в самом сердце столицы, и инженерам приходится идти на некоторые ухищрения, но дело стоит того!

Шестеро князей Польдевских, будучи горячими сторонниками современных реформ в Польдевии, не забывали и о славном прошлом своей страны. Высокие доходы от нефтедобычи позволили им целиком и полностью — до последнего камешка и до последнего кочешка — перенести на новое место капеллу памяти несчастного князя Луиджи Вудзоя и прилегающий к ней огород, уход за которым был поручен одному овощеводу из Сен-Муэдзи-сюр-Эон.

Солнце медленно выбиралось из утренней мглы и озаряло печальные грядки с пышным и сочным салатом, которые обозначали (символически) место рокового падения с лошади, некогда оборвавшего жизнь бедного князя Луиджи. От свежевскопанной земли исходил дивный, забытый запах навоза с легкой экзотической ноткой: салат удобряли навозом польдевских горных пони, еженедельно за большие деньги доставляемым самолетом. Отец Синуль на мгновение остановился, чтобы вдохнуть полной грудью этот ностальгический аромат, напоминавший ему молодые годы в Гатинэ. Затем он вошел в церковь.

Там было прохладно и пусто — если не считать трех богомолок (двух старых и одной молодой, одной мнимой и двух настоящих), без особых надежд ожидавших появления отца Домернаса, нового настоятеля Святой Гудулы, два года назад сменившего на этой должности отца Ансестраса. Дело в том, что из-за финансовых затруднений Церковь была вынуждена сократить расходы, и отец Домернас числился настоятелем сразу нескольких храмов; поэтому он всегда спешил, ездил на велосипеде и, неуверенно чувствуя себя с прихожанами, старался по возможности не видеться ни с одним, а главным образом, ни с одной из них. В Святой Гудуле вдобавок еще приходилось встречаться с отцом Синулем, а Синуля кюре ужасно боялся, поскольку тот, как и сам дьявол, был превосходным богословом.

Отец Синуль очень любил свой орган: это был инструмент, каких сейчас уже не делают, могучий и чуткий одновременно, которому чудом удалось избежать двойного ущерба — от старости и от реставрации. Говорили, будто на нем играл когда-то Луи Маршан. Он был несовременен, порой брюзглив, но при всем при том бесподобен. Синуль обожал его.

Он поставил пиво так, чтобы до него можно было дотянуться, и решил размять пальцы. Для этой цели он выбрал вещь весьма мистического содержания, «Литании» Жеана Алена, где речь идет о душе, безвозвратно погрузившейся во мрак отчаяния и не имеющей другого исхода, кроме твердого упования на помощь и утешение, даруемые верой, ну и все такое прочее; но главное, чрезвычайно ценное для любого органиста преимущество этой пьесы заключается в том, что от нее много шуму. А отец Синуль полагал, что от органа непременно должно быть много шуму. Зачем бы людям в старину строить церкви из таких больших, тяжелых камней, если не для того, чтобы стены могли выдержать вибрации от органного «тутти»[2]? Всякий уважающий себя органист мечтает — втайне, конечно, ибо церковные власти за такое по головке не погладят, — чтобы от его «тутти» рухнул какой-нибудь собор, подобно тому как в давние времена под марширующей армией рушились мосты.

Отец Синуль заиграл «Литании» Жеана Алена. Все три богомолки (как настоящие, так и мнимая) от испуга чуть не свалились со стульев. Вот и еще одно достоинство этой пьесы, подумал отец Синуль: богомолки от испуга шлепаются задом об пол. Про эту особенность «Литаний» Синуль узнал во время поездки в Шотландию, благодаря одному органисту из Инвернесса, атеисту и алкоголику, не пожелавшему жениться на своей любовнице: за такое непресвитерианское поведение ему отказали в прибавке к жалованью, и в отместку он всячески пытался довести членов конгрегации до сердечного приступа. После многочисленных порций виски он доверил некоторые секреты ремесла Синулю, тогда еще холостяку и начинающему органисту, и его наставления не пропали даром.